После похорон

«Просто удивительно, — подумал он вдруг, — как совершенно пустой взгляд может вывести человека из равновесия».

Майкл попытался говорить с привычным апломбом:

— Послушай, не знаю, куда ты клонишь…

— Я никуда не клоню, а прямо говорю, что с твоей стороны глупо без конца врать мне.

— Девочка моя! — Майкл смотрел на жену почти с ужасом. — О чем это ты? И вообще что с тобой происходит в последнее время? Злишься, нервничаешь…

— Со мной ничего не происходит, но вот ты, Мик, будь поосторожнее.

— Поосторожнее с чем? Я всегда осторожен.

— О нет. Ты уверен, что тебе все сойдет с рук и что ты можешь заставить людей верить каждому твоему слову. А между прочим, эта твоя выдумка насчет Оскара была просто бездарна.

Майкл вспыхнул от гнева:

— А сама-то ты лучше, что ли? Сказала, что ходила за покупками с Джанет, а она уже несколько недель как в Америке.

— Да, — согласилась Розамунд, — это тоже было бездарно. На самом деле я просто ходила гулять… в Риджентс-парк.

— В Риджентс-парк? На прогулку? Чего ради? Ты в жизни этого не делала. У тебя что, дружок завелся? Что ни говори, Розамунд, а ты изменилась. В чем же все-таки дело?

— Я просто думаю о разных вещах… думаю, что делать.

— Розамунд…

Она сидела с отсутствующим выражением, глядя перед собой широко раскрытыми глазами и, по-видимому, совершенно забыв о Майкле. Когда он в третий раз назвал ее по имени, она слегка вздрогнула и вышла из транса.

— Ты что-то сказал?

— Я спросил, о чем ты думаешь?

— Я думала, не съездить ли нам в этот Литчетт, что ли, повидаться с тетиной экономкой, компаньонкой или кем она там была. А то она еще уедет куда-нибудь. Мне кажется, до этого мы должны ее спросить.

— О чем?

— Спросить, кто убил тетю Кору.

Майкл смотрел на нее в изумлении.

— Ты думаешь, она знает?

— Ну, разумеется. Она ведь жила там. То есть я хочу сказать, что она наверняка знает ответ. Благодаря сказанному дядей Ричардом, когда он приезжал туда. Он ведь был там, мне Сьюзен рассказала. Ну, а она, само собой, подслушала их с теткой разговор. Там ведь скука жуткая, в этой глуши. Естественно, она подслушивала под дверьми и читала чужие письма, да и каждый бы так сделал.

— И ты тоже? — уже в каком-то отупении поинтересовался Майкл.

— Я никогда не отправилась бы компаньонкой в деревню, — содрогнулась Розамунд. — Лучше бы умерла.

— Я имею в виду, ты бы тоже читала письма и всякое такое?

— Если бы я хотела что-нибудь узнать, то, конечно, да. — Молодая женщина говорила абсолютно спокойно. — Просто узнать, и больше ничего. Это же так понятно. Поэтому я и уверена, что, как ее, мисс Джил-крист знает.

Майкл спросил сдавленным голосом:

— Розамунд, кто, по-твоему, убил Кору? И старика Ричарда?

И снова в ответ этот пустой небесно-голубой взгляд:

— Милый… не будь глупышом. Ты это знаешь не хуже, чем я. Но гораздо разумнее помалкивать. Так что давай лучше не будем на эту тему.

Глава восемнадцатая

Со своего места у камина в библиотеке Эркюль Пуаро наблюдал за собравшимися. Потягивая послеобеденный кофе, он размышлял и внезапно поймал себя на мысли, что ему, пожалуй, хочется бросить это дело. Интересно, откуда это чувство? Быть может, под влиянием пассивного сопротивления Элен Эбернети? Он знал, что при всей своей внешней любезности и сдержанности в глубине души она была против того, чтобы вытаскивать на свет божий подробности смерти Ричарда Эбернети. Она хотела бы предать прошлое забвению, и это казалось Пуаро даже естественным. Что его удивляло, так это его собственная склонность согласиться с ней.

Встряхнувшись, он направил мысли по другому руслу. Оценка, данная мистером Энтуислом членам семьи, решил Пуаро, заслуживает восхищения своей точностью. Но, вполне доверяя мнению старого юриста, Пуаро тем не менее хотел увидеть этих людей сам. Он надеялся, что при тесном общении с ними его осенит какая-нибудь идея — не о том, как и когда (этими вопросами он не собирался заниматься, после того как убедился, что сама возможность убийства не исключается), а о том, кто именно. За плечами у Эркюля Пуаро был опыт всей его жизни. Пуаро считал себя способным сразу узнать определенный тип преступника-любителя, готового ради собственных интересов стать убийцей, — так знаток картин в состоянии с первого взгляда назвать имя художника.