После разлуки. Берлинский песенник

Ты, вставая, сказала, что — «нет»;И какие-то призраки мы:Не осиливает свет —Не Осиливает: тьмы!..Солнце легкое, — красный фазан,Месяц матовый, — легкий опал…Солнце, падая, — пало: в туман;Месяц — в просерень матово встал.Прошли — остывающие струи —К теневым берегам —Облака — золотые ладьиПарусами вишневыми: там.Растворен глубиной голубой,Озарен лазулитами лет,Преклонен — пред Тобой и под Тобой…Но — Ты выговорила. «Нет!»

И холодный вечерний туманНад сырыми лугами вставал.Постигаю навсегда, что ты — обман.Поникаю, поникаю: пал!Ты ушла… Между нами года —Проливаемая куда?—Проливаемая — вода:Не увижу — Тебя — Никогда!Капли точат камень: пусть!Капли падают тысячи лет…Моя в веках перегорающая грусть —Свет!Из годов — с теневых берегов —Восстают к голубым глубинамЗолотые ладьи облаковПарусами крылатыми — там.

Растворен глубиной голубой,Озарен лазулитам лет.В этом пении где-то — в кипенииВ этом пении света — Видение —Мне:Что — с Тобой!

1901–1922

Москва — Цоссен

ПРОРОК

Завечерел туман ползущийВ вечеровую тень огней;Тусклы оливковые кущи.И — светит месяц из теней.Он, Серебристый, волей рокаБросает в зримый наш позор, —Как ясноокого пророка

Неизъяснимо грустный взор.В тысячелетние разгулыОн поднимает ясный жар:И бронзорозовые скулы,И взора горнего загар.Струя исчисленного смысла,Как трепетание крылаПереливного коромысла,От ясноротого чела —Взметает пепельные кучиНеистлевающих волос,И из-под них — на нас текучий,Слезой сияющий вопрос;Переливной игрою линийТопазы сыплются из глаз;И расширяет блеск павлиний

Переливной его атлас;И в нас стремительно забьетсяНаш ослепительный ответ;И ослепительно взорветсяИз волосатой груди светИ, точно взвизгнувшие диски,Взорвут кипящие словаИ волоса, как василиски,Взовьет горящая глава.В переливных браслетах светаЕго воздушные перстыВоспламененный знак заветаВзогнят из тихой высоты.

Май 1922

Цоссен

БЕССОННИЦА