После зимы

Не то, чтобы Маэде мешали все эти вещи, просто… Он так и не смог объяснить самому себе, почему отнес их в пустующую гардеробную и запер её двери на замок. Ободрать обои в миленький тюльпанчик и покрасить стены в чистый белый колер Кай не мог, хотя очень хотел. Дорогие, кстати, обои, на шелковой основе. Хорошо хоть комендант Хори догадался перестелить постель. Отдыхать на пахнущей чайными розами подушке и под плюшевым в кружевах одеялом капитан Штаба точно не стал бы. И так он еле заснул, до последнего маясь от смущения. Неприлично, ну неприлично и стыдно взрослому мужчине ночевать в девчачьем будуаре. Что-то на грани с извращением.

Утром Кай потребовал вынести всю старую мебель и драпировки.

— Я сделал то же самое, — поддержал его капитан Яно. — Лучше на полу пристроиться, чем в этом… как баба…

Но спать на полу Маэде не пришлось, для него сыскались и стандартная армейская кровать, и настоящий арайнский стол и даже шкаф с нормальными дверцами, без этих вездесущих ажурных раздвижных створок. Лишь когда комната стала хотя бы отдаленно напоминать жилье мужчины, Кай смог спокойно побриться, тщательно нагладить форменную рубашку и брюки и вообще привести себя в порядок перед первым официальным знакомством с императрицей.

Пришлось даже обратиться за помощью к капитану Яно.

— По-моему, безупречно, — оценил тот усилия сослуживца. — Поверьте, эта женщина умеет унизить одним движением ресниц и уничтожить самооценку буквально двумя словами. Недостаточно ровная стрелка на брюках или крошечное чернильное пятно на манжете в её устах превратятся в отвратительный порок, достойный презрения.

— Я знаю, потому и сделал всё возможное, — признался Маэда, тщательно ровняя бумаги, сложенные в бархатную папку.

— Тогда — удачи!

Ободренный и исполненный уверенности в себе капитан Маэда неторопливо поднялся на третий этаж по главной лестнице. Не черным ходом, как делали все остальные, а именно по мраморным высоким ступеням придуманным специально для того, чтобы те, кто поднимается, пыхтели и карабкались, а та, кто спускается на грешную землю, медленно шествовала.

Собственно, лестница эта была иллюстрацией ко всему, что делали ситтори всю свою историю, а именно всегда вкладывали несколько смыслов и значений во всё — в слова, в предметы, в одежду, в постройки.

Преодолев небольшую часть из пятидесяти пяти ступеней и предъявив охранникам свой личный жетон, Маэда вошел в коридор — точную копию того, куда выходила его комната. На этом сходство заканчивалось. Все стены от пола до потолка были украшены резьбой по дереву. Пейзажи всех земель, какие когда-либо принадлежали Империи, сцены из народных легенд, иллюстрации к самым известным стихотворениям. Взгляд цеплялся за одну композицию и, казалось, пока не рассмотришь каждую деталь, отвести его уже не получится. От завораживающего зрелища гостя отвлек прохладный голос, принадлежащий барышне Лоули.

— Проходите, офицер. Государыня ждет.

Она стояла возле открытой двери, вытянувшись, что твой солдат почетного караула, со свирепым выражением лица террориста-смертника, готового взорвать бомбу, прикрепленную на груди вместо перламутровой броши.

— Прошу вас, офицер.

Пахло от барышни Лоули всё той же чайной розой — приторно и тревожно. Маэда едва удержался, чтобы не чихнуть. Хотя вряд ли у него получилось бы грубым чихом разрушить впечатление, которое приготовила ему лично последняя императрица бывшей великой империи Ситтори.

Чего ждал Кай? Осколков величия, традиционного церемониального платья и золотых цветов в волосах, алмазного блеска, надменного взгляда… Всего, чтобы наглядно показать офицеру-завоевателю, какое он ничтожество и варвар.

Она сидела на низком и широком подоконнике, превращенном в диван, в окружении пестрых подушек, сложив руки на коленях. Осиянная холодным утренним светом, льющимся с пасмурных небес по ту сторону стекла. Возможно, дело было в белоснежной шерсти свитера, свет отражался от него на бледное лицо и добавлял прозрачности янтарным глазам императрицы, обращенным на гостя. Пушистый свитер, серые брюки, черные волосы небрежно перевязанные желтой лентой… Говорят, и не без оснований, что все ситтори похожи друг на друга. Если так, то императрица Химара была типичной ситтори — ни одной выдающейся черты, не говоря уже о подлинной красоте. Этот высокий лоб, округлые щеки, тяжелые веки и узкий нос как подготовленный чистый холст. Вся выразительность и очарование веками рисовались на женских (да и на мужских) лицах при помощи макияжа, точно картина. Ради арайнского офицера императрица только немного подчернила прямые ровные брови. Словно специально хотела показать ему свое настоящее лицо. Лицо, которое он тысячу раз видел на фотографиях, но все равно не узнал бы в толпе.

— Капитан Штаба Маэда Кай, — первым представился визитер, склоняя голову. — Направлен командованием для ведения переговоров с Вашим императорским величеством. Прошу ознакомиться с удостоверяющими мою личность и полномочия документами.