Последнее королевство

Он научил меня дюжине других приемов, и я часто упражнялся, потому что мне это нравилось. И чем больше я упражнялся, тем крепче становились мои мышцы, тем лучше у меня получалось.

Обычно мы тренировались на римской арене – так называл это место Токи, хотя ни он, ни я понятия не имели, что означает это слово. Арена входила в число удивительных, поражающих воображение построек. Представьте себе огромное поле, окруженное кольцом каменной стены, где из швов кладки пробивается трава. После я узнал, что мерсийцы устраивали здесь фолькмот[10], но Токи сказал, что римляне когда-то использовали арену для боев, в которых гибли люди. Возможно, он рассказал свою очередную байку, но арена была громадной, невообразимо громадной, и от нее веяло тайной. Ее соорудили гиганты, и там мы ощущали себя гномами: вся Великая Армия могла бы запросто на ней уместиться, а еще две такие армии расселись бы на каменных ступенях.

Пришел Йоль, начались праздники, и половина воинов блевали на улицах, а мы так и не выступили. Но вскоре после праздников командиры собрались в замке рядом с ареной. Мы с Бридой, как обычно, были глазами Равна, а он, как всегда, растолковывал нам то, что мы видели.

Совет состоялся в замковой церкви, римской постройке с крышей, похожей на разрезанный пополам бочонок. На своде были нарисованы луна и звезды, но голубая и золотистая краски выцвели и осыпались. Посреди церкви развели огромный костер, от него под крышей клубился дым. Хальфдан стоял за алтарем, вокруг него собрались самые уважаемые ярлы, в том числе уродливый человек с тупым лицом, с большой каштановой бородой, без одного пальца на левой руке.

– Это Багсег, – сказал нам Равн, – он называет себя королем, хотя не лучше всех остальных.

Как оказалось, Багсег пришел из Дании летом и привел восемнадцать кораблей и почти шесть сотен воинов. Рядом с ним стоял высокий угрюмый человек с седыми волосами и подергивающимся лицом.

– Ярл Сидрок, – пояснил Равн. – Наверное, и его сын с ним?

– Такой худой, – сказала Брида, – с сопливым носом.

– Ярл Сидрок Младший. У него вечно течет из носа. А мой сын там?

– Да, – сказал я, – рядом с очень толстым человеком, который что-то шепчет ему и посмеивается.

– Харальд! – сказал Равн. – Я все гадал, явится ли он. Это еще один король.

– Настоящий? – спросила Брида.

– Ну, он называет себя королем, но на самом деле правит несколькими грязными полями и стадом вонючих свиней.

Все эти люди прибыли из Дании, но явились воины и из других мест: ярл Фрэна, который привел отряд из Ирландии, ярл Осберн, чьи воины стояли гарнизоном в Лундене, пока собиралась армия, – всего у этих королей и ярлов набралось больше двух тысяч человек.

Осберн и Сидрок предлагали пересечь реку и ударить с юга. Тогда, утверждали они, Уэссекс окажется разделенным на две части, и восточную часть, бывшее королевство Кент, можно будет захватить быстро.

– В Контварабурге должно быть полно сокровищ, – прикинул Сидрок, – ведь там находится их главная святыня.

– А пока мы идем к этой святыне, – возразил Рагнар, – нас обойдут сзади. Их силы не на востоке, а на западе. Покорим запад, и Уэссекс падет. А когда падет запад, мы сможем захватить Контварабург.

Вот об этом и шел спор. Либо захватить менее защищенную часть Уэссекса, либо атаковать главные крепости на западе. Слово попросили два купца: оба были датчанами, всего две недели назад торговавшими в Редингуме, который стоял в нескольких милях вверх по реке, на границе Уэссекса. Торговцы клялись, будто слышали, что король Этельред и его брат Альфред собирают армии западных графств; по мнению купцов, в объединенной армии будет не меньше трех тысяч человек.

– Из которых только три сотни настоящих воинов, – насмешливо заметил Хальфдан, и в ответ мечи и копья застучали о щиты.

Эхо все еще отдавалось под сводом, похожим на половинку бочонка, когда вошли новые воины под предводительством очень высокого и крепкого человека в черной накидке. Он выглядел весьма внушительно – чисто выбритый, свирепый с виду, явно очень богатый: его черный плащ был заколот громадной брошью из оправленного в золото янтаря, руки сплошь в золотых браслетах, на шее висел на толстой золотой цепочке золотой молот Тора. Все расступались, пропуская его, оказавшиеся с ним рядом умолкали, и чем дальше он шагал по церкви, тем становилось тише, словно недавнее веселье вдруг показалось совершенно неуместным.

– Кто там? – шепотом спросил Равн.

– Кто-то очень высокий, – ответил я, – весь в браслетах.

– Угрюмый, – вставила Брида, – весь в черном.

– А! Ярл Гутрум, – сказал Равн.

– Гутрум?

– Гутрум Невезучий.

– Это при стольких-то браслетах?

– Гутруму можно отдать целый мир, – пояснил Равн, – и он все равно будет считать, что его обделили.

– У него в волосах кость, – удивилась Брида.

– Непременно спросите его, что это такое. – Равн явно развеселился, но больше ничего не сказал о кости. Кажется, это было ребро, окованное золотом.