Последнее предупреждение

Темный Лорд рассеянно кивнул. Цветистые фразы Пестажа проходили краем сознания, регистрируясь, но не отвлекая от главного. Самым важным в пышной церемонии встречи являлась невысокая фигура в сером плаще, состоящая в свите Сэта Пестажа. Все внимание Вейдера было обращено на этого гостя. А все внимание визитера: всецело занимал Люк, удивленно глазеющий на придворных. Темный Лорд мысленно выругался. Ну, почему Госпоже Фортуне вздумалось показать свою двуличность именно сегодня? Хотя, при чем тут Судьба и высшие материи? Сам виноват, - сам и отдувайся.

- Желаете экскурсию по кораблю?

- Разумеется, министр. Просто сгораю от нетерпения.

Иронию во фразе могли заметить лишь те, кто знал Дарта Вейдера очень хорошо. В данный момент, на «Девастаторе» их было всего трое. Зейн Линнард насторожился, Сэт Пестаж кинул на ситха удивленный взгляд: а незнакомец в сером плаще высокомерно улыбнулся. Желтые глаза этого человека, как всегда, видели больше обычного. У него практически не было никаких сомнений в происхождении голубоглазого юноши.

Политика - это игра без правил. Однако жизнь временами бывает похлеще политики.

И мысли Вейдера против воли унеслись в прошлое. К тем временам, которые, если по чести, он предпочел бы не вспоминать.

Короткая передышка между миссиями. Вызов в Сенат. И новое задание. Два часа на отдых и сборы. А вместо этого он меряет шагами приемную чрезвычайно занятого сенатора. Занятого медицинским осмотром.

Энекин вспомнил, как клялся, что ему абсолютно все равно: девочку она ждет или мальчика. Падме сделала вид, что поверила. Хотя ему, действительно, было все равно. Главное, что это их ребенок.

Полноценная семья. Наконец-то.

И если недавно у него был страх, что малыша отберут джедаи, то сейчас он был спокоен.

Восьмой месяц беременности и восьмой месяц интриги: кто у них будет. Порой Энекин жалел, что так опрометчиво дал слово не сканировать ее до родов.

Хотя, чего жалеть? Если бы он решил проверить все ли в порядке - она бы ничего не заметила. Но он держит слово. Потому что она тоже находится в неведении. Хотя кому-кому, а ей гораздо сильнее хочется узнать все подробности о своем ребенке. Но Падме честно до сих пор выполняет рекомендации врачей, и ни о чем их не спрашивает.

Разве он мог воспользоваться своим преимуществом?

Он улыбается.

Он продолжает улыбаться, когда Падме выходит к нему, обвивает своими маленькими руками и целует уголок этой улыбки. Он все еще продолжает улыбаться, когда рушится мир. Улыбка становится неестественной, словно приклеенной. Начинает не хватать воздуха. Будто кто-то отключил кислород - и теперь нечем дышать. А перед глазами - привет от Великой Силы - видение будущего.

- Что с тобой? - спрашивает она, видя, что он пошатнулся.

«Не разрешу ему придти на роды», - решает Падме, глядя на бледное лицо мужа. Доводит до кресла. Садится рядом. Он отворачивается. Глаза режет, но слез нет. Слез нет давно. Утекают минуты. И Энекин ощущает, что опаздывает.

Опаздывает.

Снова и всегда.

- Что ты увидел? Будут проблемы с ребенком? - пугается она, наконец-то сообразив, что происходит.

- Нет. Нет, - торопливо отвечает он и прижимает ее к себе, но в голосе - тревога. - Нет. Ты здорова. И здесь все будет хорошо.

- А где плохо?

Энекин игнорирует вопрос и задает свой.

- Почему ты до сих пор ходишь на заседания? Ты обещала, что возьмешь отпуск. Обещала еще месяц назад.

- Я себя хорошо чувствую. Предлагаешь, запереться дома? Мне нравится моя работа.

- Риск, - слово дается с трудом.

- Энекин, ну какой же это риск, скажешь тоже.

«Неужели он знает?» - испуганная мысль.

Он разворачивает ее лицо и заглядывает в глаза.

- Знаю что?

«Об Альянсе...» - она успевает загасить мысль, срочно вспомнив пункты ресторанного меню. Научилась, за три года брака с джедаем!

Поначалу, было трудно: эмоции скрыть невозможно. Ложь различается сразу. А иногда различается и то, что она сама еще не поняла. Шок и сейчас возникает порой, оттого, что он о ней знает больше чем она сама. Даже о том, что через пять минут она захочет.

В период влюбленности это даже приятно. Твой избранник такой, о котором ты мечтала, шагнувший из неосознанных желаний. Он все предугадывает и воплощает. Идеал.

Но потом, потом начинает появляться раздражение - бунт против человека-который-всегда-прав. Прав без соответствующего опыта. Раздражение против того, что она обречена на ту реакцию, которую он уже знает, и против которой уже принял контрмеры.

И снова раздражение - оттого, что этот бунт он тоже чувствует.

Все хотят, чтобы их вторая половина понимала. Чисто абстрактно. Но захотели бы эти абстрактные мыслители на абсолютное понимание? На то, что твой любимый видит и все недостатки, даже те, от которых ты усиленно пытаешься избавиться или те, о которых не подозреваешь?