Йозеф Несвадба

ПОСЛЕДНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ КАПИТАНА НЕМО

Собственно говоря, фамилия его была Пержинка. Лейтенант Пержинка работал на линии, связывавшей земные космодромы со Второй лунной базой непосредственно или с пересадкой на Космических станциях номер тридцать шесть и тридцать восемь. Это была такая однообразная работа, что уже тогда многие предлагали заменить живых людей на таких ракетах автопилотами, которые гораздо быстрее и точнее человека отмечают приближение метеорита или малейшую неисправность механизмов, а главное никогда не утомляются.

Но вот произошла известная авария на ракете-цистерне 272-БФ: она не сумела пристать к Космической базе номер шесть. Каждую минуту ракета могла взорваться, база погибла бы и связь между Землей и Луной нарушилась бы на несколько недель. Тогда бы остановились крупнейшие заводы на Земле, фактически полностью зависящее от дешевой и высококачественной лунной руды. Долго ли продержится без доставки продовольствия персонал лунных баз? Много ли у них запасов? Сколько времени они будут отрезаны от Земли? Эти вопросы волновали решительно всех; ведь не было семьи, у которой на какой-нибудь из лунных баз не нашлось бы родственников. Главное управление астронавтики подвергли жестокой критике, и его председателю грозила отставка.

И вот тогда вдруг было опубликовано сообщение, что никому не известный лейтенант Пержинка, рискуя жизнью, причалил к потерпевшей аварию цистерне на почтовой «космической ванне-4» — так называли маленькую пузатую ракету, предназначенную для полетов на небольшие расстояния. Пержинка исправил управление ракеты-цистерны и привел ее на одну из лунных баз. Затем ему пришлось пролежать несколько недель в больнице, так как он совершил свой подвиг в легком тренировочном скафандре. После выписки его принял сам председатель Главного управления астронавтики и, поблагодарив за проявленный героизм, предложил новый пост.

Так лейтенант Пержинка стал капитаном Пержинкой, а затем капитаном Немо. Дело в том, что мировые телеграфные агентства всячески коверкали его чешскую фамилию. А после сообщения о том, что Пержинка будет командиром новой ракеты «Наутилус», которой предстояло раскрыть тайну Нептуна, его немедленно окрестили капитаном Немо, так как романы Жюля Верна в те времена были широко известны и Популярны. Правда, агентство Рейтер предлагало другое прозвище, что-то вроде аристократического титула «кэптен Пержинка оф Нептун», но этого предложения никто не поддержал.

Мировая общественность быстро привыкла к имени капитана Немо, который раскрыл тайну Нептуна, привез с Урана живые бактерии и во время большого землетрясения, точнее, планетотрясения на Юпитере не потерял присутствия духа. Какой бы неожиданный или несчастный случай ни произошел на просторах солнечной системы, где бы ни понадобилось рисковать жизнью — капитан Немо всегда был тут как тут. Он подобрал экипаж из подобных себе храбрецов, большей частью своих земляков из Скалиц, и стал идеалом всех мальчишек на Третьей планете, как некогда ученые называли нашу Землю.

Но развитие автоматики и технические усовершенствования на Земле все более сокращали возможности проявления героизма. Пержинке-Немо, ставшему командиром спасательных дружин, уже несколько лет не представлялось случая совершить подвиг. Приключения Немо и его экипажа служили темой для произведений многих литераторов, скульпторов и художников. А сам Немо обучал молодежь и потому часто менял место своего жительства, да и своих подруг. Женщины любили его. Он был красив, хорошо сложен, бороду и виски чуть посеребрила седина.

Но все знали, что в семейной жизни он не был счастлив. Собственно, потому-то он и стал героем. Во всяком случае, некий психолог, написавший научную работу «Заметки о связи между самоубийством и героизмом», в подтверждение своей теории ссылался на биографию капитана Немо.

«Если бы этот замечательный космонавт был счастлив в браке, — утверждал психолог, — если бы он женился не на уроженке города Жатца, края хмеля, а на девушке из Скалиц, вспоенной соком виноградной лозы, будь у нее не такой педантично научный склад мышления (жена Немо работала геологом) и немного больше воображения и, наконец, если бы их сын пошел в отца, капитан Немо оставался бы товарищем Пержинкой, сидел бы у домашнего очага и мир не слыхал бы о нем. Но вышло так, что он не очень дорожил жизнью, наоборот, словно стремился избавиться от нее. Сын его страдал врожденной близорукостью, с детства носил очки с толстыми стеклами и был музыкантом. Писал какие-то симфонии, которые никто никогда не исполнял, стол его был набит партитурами; кроме того, он иногда играл на арфе и в музыкальных кружках обучал любителей игре на этом всеми забытом инструменте. Сын героя — арфист! Это уж, во всяком случае, не могло вдохновлять капитана Немо. Вот он и искал счастья на стороне».