Последнее прощай

— Да, и будет продаваться, покуда людям интересно ее читать, — ответил он, и в его взгляде промелькнула едва заметная улыбка.

Анна боялась вдохнуть.

— Еще как интересно, даже не сомневаюсь, — подхватила репортерша.

Прежде Анне всегда нравилась эта девушка, но теперь ее мнение решительно менялось. Она не просто брала у него интервью, она откровенно с ним заигрывала! Да вы только посмотрите, как она откидывает свои волосы…

— Так что же так задержало вас в работе над заключительной частью вашей серии?

— Затянувшийся почти на десять лет творческий кризис, — отвечал он.

— И что же положило ему конец? — тут же поинтересовалась репортерша с задумчивым видом.

— Я кое-кого встретил… — начал Броуди и остановился.

Сердце Анны бешено заколотилось.

— Того, кто напомнил мне, каким смелым, стойким и гибким способен быть человек; как даже тогда, когда нам кажется, что все кончено, может случиться неожиданный поворот, после которого история получит совершенно другой финал.

— Счастливый финал? — обрадовалась репортерша возможности ввернуть новый вопрос.

Броуди покачал головой, давая понять, что ей не удастся сбить его с мысли:

— Вот и Пипе было необходимо то же самое… другой финал. Я загнал себя в угол, оставив ее в полном одиночестве в кромешной тьме. И вдруг мне стало ясно, в чем заключается спасение — нужен кто-то, кто поможет ей выбраться. Я думаю, нам всем время от времени требуется такая рука помощи.

Они с репортершей продолжили обсуждать причины, по которым он перестал писать, — несчастный случай и развод. Анна как завороженная смотрела на экран. До чего же странно было слышать его голос и в то же время видеть, как он двигается, как меняется выражение его лица. Ее не покидало ощущение, что все это не больше, чем какое-то наваждение. Теперь фокус беседы сместился на приступы паники и агорафобии, которые омрачали его жизнь. Анна чувствовала себя страшной эгоисткой из-за того, что упустила это. А она ведь чувствовала, что что-то неладно…

— Поэтому я и решил выйти из тени после затянувшегося молчания, — объяснял он. — Столько людей вокруг скрывают свои приступы тревоги и паники, переживая их в одиночку. Я считал слишком зазорным рассказывать кому-либо о том, что со мной происходило, и пытался бороться с этим самостоятельно, а на деле только все усугублял. Важно не молчать о проблемах душевного здоровья, чтобы люди понимали, что они не одиноки, что все еще можно изменить. Что надежда есть. Но, как и Пипа, я бы не справился с этим сам. Мне была нужна поддержка.

— Вы проходите лечение от своих приступов?

— Уже больше полугода.

— Удалось ли вам их прекратить?

— Все к этому идет, — его лицо осветила улыбка.

Анна вцепилась в подлокотник дивана, боясь потерять равновесие. Она никогда раньше не видела его улыбку. Она была такая… такая…

И тут он пропал. Девушка завершила свой репортаж, в небольшом окошечке на экране осталась только пара ведущих. Анна встала и направилась к телевизору, сама не совсем понимая зачем.

— Анна?

Услышав приглушенный голос, прозвучавший где-то на уровне талии, Анна испуганно подпрыгнула. Она взглянула вниз и обнаружила зажатый в своей руке телефон. Ах да. Габи.

— Ты здесь? — пронзительно вопила Габи. — Ты видела?

— Да, — отозвалась Анна, еще не до конца обретя связь с реальностью.

— Он говорил о тебе.

Анна кивнула:

— Я знаю.

— Итак… — глубоко вдохнула Габи и продолжила в некоторой нерешительности: — Главный вопрос: собираешься ли ты ему позвонить?

Глава 60

Было почти восемь утра, когда Анна свернула на узкую тропку, круто взбиравшуюся из долины на дикий, продуваемый всеми ветрами холм. Она ехала всю ночь, и теперь на горизонте занимался рассвет. Какое счастье, что георазведка была проведена еще тогда, когда она выяснила подлинную личность Броуди. Она была совершенно уверена, что движется верным курсом. Она уже проехала Хексуорти и только что миновала небольшой каменный мостик, который, как ей помнилось, Броуди не раз описывал во время прогулок с Льюисом.

На полпути вверх по извилистой холмистой дороге она заметила коттедж, и сердце ее подпрыгнуло.

Затормозив на большом мощеном дворе, она заглушила мотор. Здесь, вдали от города, тишина была всеобъемлющей, всепоглощающей.

Анна выбралась из машины и направилась к коттеджу. Чувствуя нарастающее волнение, она забеспокоилась, как бы ненароком не потерять сознание. Разумеется, в такой час не принято являться к кому-то без приглашения, но ей так и не удалось загнать себя в кровать, чтобы отправиться в путь утром.

Она несколько раз постучала в дверь большим медным дверным кольцом, однако внутри было тихо — ни глухих шагов на лестнице, ни шарканья ног в направлении двери. Она взглянула наверх. Одно из окон спальни было открыто. Он мог быть внутри. Мог увидеть ее в это окно и теперь не открывать, потому что не хотел.