Последнее танго в Бруклине

– Надо было доснять этот эпизод на Центральном вокзале… И так, говорят, затянули, неудобства создаем для пассажиров.

– Значит, продвигается твоя картина?

– Материал смотрели недавно, говорят, потрясающе.

– А бывает так, чтобы материал не потрясающий получался? – усмехнулся Сэм.

Доуни, игнорируя это замечание, скрылась в ванной, откуда вскоре послышался шум включенного душа.

Сэм усилил звук на внутреннем радио, разговоры в гримерной теперь были почти не слышны, все перекрывал голос Джо, транслируемый со сцены: «Значит, приезжает папа к нам в Нью-Йорк и подают ему здоровенный белый лимузин…»

Дон изумился:

– Неужели он этот анекдот рассказывает, как сто лет назад?

– Конечно, и, как сто лет назад, хохочут до слез, – ответил Сэм. – Кстати, в пятницу я пригласил на программу Милта Шульца с женой.

– А кто это?

– Важный человек в нашем агентстве, утрясает неприятности, если что-то такое произойдет с клиентами на Востоке.

Костюмер подал Дону его расшитую блестками куртку.

– Милая! – крикнул Дон в направлении ванной, где шум воды прекратился. – Увидимся сразу после концерта, хорошо?

– Минуточку, – высунулась Доуни в тонкой простыне, облепившей ее влажное тело. Обняла его за шею, шепнула: – Когда будешь петь «Весь горю от страсти», вспомни обо мне, пожалуйста.

Прижалась к нему всем телом и добавила, заигрывая:

– А за это потом будет все, как ты любишь.

– Обязательно, детка, обязательно, – растаял Дон. Она отпустила его.

– Дон, скажи им, чтобы уходили, мне хочется отдохнуть с полчасика.

– Все слышали? Выметайтесь, – сказал Дон, и к выходу за ним потянулись костюмер, гример, потом и агент.

Двери закрылись, Доуни потушила свет и прямо в простыне плюхнулась на кушетку.

По внутреннему радио был слышен голос Джо: «А теперь, леди и джентельмены, вот тот, кого вы с нетерпением ждали весь этот чудесный вечер, вот он, наш несравненный и единственный… – голос его напрягся, перекрывая рев зала, – Джо Арнольд!»

Доуни вздохнула. Из приоткрывшейся двери ванной в темную комнату проникал луч света. Она сбросила простыню, оставшись в чем мать родила, тело ее подрагивало в ритм первой песни Дона:

Мы с тобой сегодня будем вместеИ забудем вместе обо всем,Я тебе скажу совсем без лести,Что мечтаю быть с тобой вдвоем.

Она не сдержала улыбки, услышав, как тихо поворачивается дверная ручка. В проеме показался темный силуэт комика Джо. Он повернул за собой замок.

Ни слова не говоря, она поднесла к груди левую руку и принялась играть со своим соском, пока правая рука раздвигала ноги. Джо тяжело дышал, наблюдая за нею. Медленными движениями он расстегнул брюки.

Комната опять заполнилась голосом Дона:

Весь горю от страсти,Весь в твоей я власти,

Обо всем забыли,Счастливы с тобой.

Джо кинулся на нее…

– Что, сука, любишь, чтобы тебя драли, когда он поет?

– Да, миленький, да.

Все отдам за это,С тобою до рассвета,Нам с тобой сегодняНекуда спешить.

– Еще, – шептала она под ним, – еще…

В зале толпа сходила с ума, все топали, свистели, орали, перебивая друг друга. А оркестр одну за другой исполнял мелодии хитов Дона, давая ему возможность перевести дух, а заодно и поправить грим. Костюмер подал ему на сцене бокал с водой (на самом деле там была водка со льдом). «Спасибо», – хрипло пробормотал он, направляясь за кулисы. Подскочила парикмахерша, Дон от нее отмахнулся. Но она что-то настойчиво ему говорила, дергала за рукав, потом нагнулась и быстро зашептала ему что-то в ухо.

Лицо Дона стало смертельно бледным. Бокал грохнулся об пол, Дон со всех ног помчался по коридору к своей гримерной.

– Дон, с ума ты сошел, что ли, – вопил, несясь сзади, агент, – послушай же, Дон!

Но Дона уже не было видно. Секунду спустя с оглушительным хлопком распахнулась выбитая дверь, и шум разнесся по всему помещению за сценой.

Доуни валялась на кушетке нагишом, задрав левую ногу, а Джо поспешно застегивал штаны.

– Гад вонючий! – Комик едва успел увернуться и бросился прочь, таща за собой брюки, запутавшиеся вокруг лодыжек. – Пингвин удирающий, да и только, убью, сволочь!

– Дон, я сейчас все объясню, да успокойся же, Дон! – Доуни вскочила с кушетки, кутаясь в подхваченную простыню.

– Я тебе объясню! – Кулаком с размаха он изо всей силы заехал ей в лицо. Из сломанного носа фонтаном хлынула кровь. Она пыталась увернуться, но он схватил ее за волосы и притянул к себе: – Значит, отдохнуть тебе захотелось, блядь! – И снова ударил ее по лицу.

– Прекрати! – Сэм влетел в уборную, как раз когда Дон замахнулся для третьего удара. Кинулся на него сзади, на секунду сбил ему дыхание, дав Доуни шанс улизнуть, запершись в ванной. – Да послушай же меня, Дон! А публика?

Сара извлекла на свет свежую колоду.

– Знаешь, Бен, покойный муж Бренды был замечательный человек.