Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

Молчание. Моргауза с шипящим звуком перевела дух. Откинулась назад, сцепила руки на коленях. Мальчик на мгновение утратил самообладание, она же воспользовалась этим, чтобы восстановить свое.

– Помнишь, как ты однажды спускался со мною в пещеру? – очень тихо проговорила она.

Снова тишина. Мордред облизнул губы, но не сказал ни слова.

Королева кивнула:

– Позабыл? Я так и думала. Тогда дай-ка напомню. Дай-ка напомню, что меня следует бояться, сын мой Мордред. Я – ведьма. Я и об этом тебе напомню, и еще о проклятии, что я некогда наложила на Мерлина: старик тоже дерзнул попрекать меня за ту необдуманную ночь любви. Он, как и ты, позабыл: для того чтобы зачать ребенка, нужны двое.

Мальчик пожал плечами:

– Ночь любви и рождение ребенка не дают право называться матерью, госпожа. Я в большем долгу перед Сулой и Брудом тоже. Я сказал, будто ничем вам не обязан. Неправда. На вашем счету их смерть. Их жуткая смерть. Вы их убили.

– Я? Что за вздор?

– Станете отрицать? Мне следовало давным-давно заподозрить истину. А теперь я знаю доподлинно. Габран перед смертью сознался.

Это ее потрясло. Мордред с удивлением понял, что королева ни о чем не знала. Щеки ее вспыхнули и снова поблекли. Лицо побелело.

– Габран умер?

– Да.

– Но как?

– Я убил его, – удовлетворенно отозвался Мордред.

– Ты? За это?

– А за что еще? Если это вас огорчает… впрочем, вижу, что нет. Если бы вы о нем хоть раз спросили, попытались разыскать, кто-нибудь непременно сообщил бы вам правду, так что вы бы уже знали. Неужто вам совсем нет дела до его смерти?

– Ты рассуждаешь, как зеленый юнец. Что мне здесь пользы от Габрана? О да, любовник он недурственный, но Артур ни за что не допустил бы его сюда, ко мне. Это все, что Габран тебе сказал?

– Это все, о чем его спросили. А что, Габран убивал для вас и раньше? Не он ли подал яд Мерлину?

– Это история многолетней давности. Надо думать, старый колдун с тобой уже побеседовал? Это он навел на тебя чары, чтобы ты душой и телом принадлежал Артуру?

– Я не говорил с ним, – возразил Мордред. – Да и видел-то только мельком. Мерлин вернулся в Уэльс.

– А что, отец твой, верховный король, – слова прозвучали плевком, – который так с тобой откровенен, он, часом, не поминал тебе о посулах Мерлина? Касательно тебя, мальчик мой?

Во рту у Мордреда пересохло.

– Вы сами мне рассказали. И я не забыл. Но все, что вы наговорили мне тогда, оказалось ложью. Вы уверяли, будто король мне враг. Ложь. Все – ложь, от первого слова и до последнего! И Мерлин тоже не желает мне зла. Все эти разговоры о посулах…

– Чистая правда. Спроси его сам. Или спроси короля. А еще лучше, спроси самого себя, Мордред, с какой бы стати мне оставлять тебя в живых. Вижу, ты уже понял. Я сохранила тебе жизнь, потому что тем самым я со временем отомщу Мерлину, а также и Артуру, который пренебрег мною. Слушай! Мерлин предвидел, что ты погубишь Артура. Устрашась этого, колдун прогнал меня от двора и ядовитыми наговорами настроил Артура против меня. И с того дня, сын мой, я делала все, чтобы эту гибель приблизить. Я не только родила тебя и уберегла от карающего меча Лота, но повторяла проклятие каждый месяц на ущербе луны – с того самого дня, когда меня прогнали от отцовского двора, дабы молодость моя увяла в далеком, холодном краю; это меня-то, дочь Утера Пендрагона, воспитанную в холе и роскоши…

Мордред оборвал ее на полуслове. Расслышал он только одно.

– Я – погибель Артура? Но как?

Королева заулыбалась интонациям его голоса.

– Кабы я знала, я бы тебе не сказала. Но я не знаю. И Мерлин – тоже.

– Тогда почему он не приказал меня уничтожить, если это правда?

Моргауза скривила губы:

– Больно совестлив. Ты сын верховного короля. Мерлин, бывало, говорил, что боги вершат свою волю так, как считают нужным.

Снова наступила тишина. Затем Мордред медленно проговорил:

– Но в нашем случае, сдается мне, богам придется вершить свою волю руками людей. То есть моими руками. И скажу вам теперь, королева Моргауза, что губить короля я не стану!

– Как можешь ты избежать этого, если ни ты, ни я, ни Мерлин не знаем, как именно будет нанесен удар?

– Известно лишь, что орудием буду я! И вы думаете, я стану ждать сложа руки? Я непременно найду выход!

– Хватит изображать преданного вассала! – презрительно бросила она. – Ты еще скажи, будто любишь его! Да в тебе нет ни любви, ни верности! Смотри, ты уже обернулся против меня, а ведь клялся служить мне до конца жизни!

– Прочного дома на прогнившем основании не выстроишь! – яростно возразил он.

Моргауза улыбнулась:

– Если я и прогнила насквозь, ты моя плоть и кровь, Мордред. Моя кровь.

– И его тоже!

– Сын – оттиск матери, – возразила королева.

– Не всегда! Остальные и впрямь ваши, и Лота тоже, с первого взгляда видно! Но я… во мне никто не признает вашего сына!