Последняя башня

Он и не сомневался, что выглядел дерьмово. Несколько недель в карцере из кого угодно чучело сделают.

– Томич, присаживайтесь.

– Здрас-с-сте, – процедил он, плюхаясь на предложенный стул и оценивающе глядя на своих собеседников исподлобья.

Чутье подсказывало, что наметился интересный поворот. Столько важных шишек не станут без веской причины вызывать такого забулдыгу, как он.

– Вы здесь по важному поводу. Мы изучили вашу биографию и пришли к выводу, что ваше содействие в тревожащей нас ситуации будет необходимо. Мы обрисуем вам общий контекст и наши ожидания. Если согласитесь, попадете под немедленную амнистию.

– Да все что хотите!

Отец Веруки слегка придвинулся, пытливо вглядываясь в его лицо умными серыми глазами. Лаки тоже уставился в ответ, не вполне понимая, отчего к нему столь пристальное внимание.

– Вы были приняты на Вавилон в возрасте двенадцати лет и принадлежите к последнему потоку мигрантов, которых мы взяли. Вам удалось пройти через заброшенные шахты. – Министр обороны начал зачитывать его дело, бегущее по экрану планшета.

– Ну, – отозвался Лаки, по-прежнему чувствуя настороженность.

– Получив иммунитет вавилонянина и все привилегии жителей башни, вы продолжали жить на два мира и саботировали наш порядок, косвенно способствуя подпольной торговле органами и наркотиками. Таможенники не раз ловили вас на нижних уровнях, когда вы содействовали незаконному проникновению контрабандистов. По данным в деле, вы являлись их информатором и проводником на башне.

– Ну вот не надо опять это морализаторство, – картинно всплеснул руками Лаки. – Мне стыдно. Да, очень. Но выбора тоже особо не было. От них же не избавишься.

В него внимательно вперились несколько пар глаз. Упс, кто-то чуть не проговорился.

– Это правда, что меченых Собачники не трогают? – негромко раздался голос Като Моргенштерна, отца Веруки.

Лаки смутился и засунул кулаки поглубже в карманы.

– Да не знаю я…

– Покажите правую руку.

Его просили мягко, почти ласково, но почему-то казалось, что вот-вот опять шибанут током. Лаки манерно закатил глаза и выложил руку с оголенным запястьем на стол. Толку шифроваться? Главное, не говорить, что Синиша самолично послал его наверх много лет назад.

– Что и требовалось доказать, – произнес Моргенштерн, бросив коллегам проницательный взгляд поверх очков. – Метка нижних уровней. Мальчик из клана Собачников.

– Выходит, вы связаны с Синишей напрямую…

– Послушайте, нас всех метят, – оборвал министра обороны Лаки. – Если ты в стае, то будешь ходить с этой татухой до смерти. Я сбежал от них в детстве. Да, протаскивал контрабандистов. Исключительно потому, что они мне башляли, а на ваши вавилонские не разгуляешься. Татуировка эта не смывается и не перекрывается. Фосфорные чернила. Я и сам не рад ходить с этой росписью, но выбора у меня нет. А с Синишей, слава богу, лично не знаком.

Лица склонились совсем близко, и в их глазах обозначилось что-то хищное, а свет белой лампы почему-то четко обрисовал обрюзгшие рты.

– Но вас пропустят с этой меткой, если вы вернетесь…

Это был даже не вопрос.

– Э-э-э… да? А что?

– Нам нужен парламентер на нижних уровнях. И разведчик. Вы – единственный из всех мигрантов, кто имеет доказанную связь с кланами. Ваши татуировка и признания тому свидетельство.

Они разом отодвинулись, а к Лаки вернулось ощущение собственных ног. Теперь все смотрели на него как на весьма ценный экспонат.

– Лассе Томич, у вас появился шанс искупить ваши преступления перед Вавилоном. Вы отправитесь на нижние уровни, чтобы узнать замысел Синиши… При возможности и поговорите с ним. Мы верим, что, несмотря на ваши сомнения в собственной идентичности, вы больше вавилонянин, чем Собачник. Вам будет дарована амнистия при успешном выполнении миссии. И, возможно, дополнительный соцпакет. Это уже зависит от результатов.

Лаки только выпучил глаза, не зная, что сказать. Да его уже ни о чем и не спрашивали.

Удача оказалась, как всегда, коварной. Он понял, что против воли стал двойным агентом. Значит, если решат подпалить с обеих сторон, от него останется только кучка пепла.

Вавилон, уровень 0. Шахты

Бланш и Миккель стояли в заброшенной части таможен, где располагались залитые бетоном старые шахты. Под их ногами начинался другой мир. Здесь их дороги должны были разойтись.

Миккель напряженно изучал карту наблюдаемой части подземелья на рабочем планшете. Датчики фиксировали происходящее в радиусе шести километров вокруг башни, а дальше начиналась серая зона. Бланш же уставилась на дыры в стенах, ведущие в пустоту, и впервые в жизни ей было не по себе. За пределами Вавилона кончались ее знания. Что-то из детства вспыхивало в памяти красными точками. Она помнила пустой коридор, освещенный тусклыми лампами, чей свет прерывисто дрожал, когда на поверхности начинался очередной шторм. Это сменялось другой картиной: развалины зданий, усыпанные прахом и костями, и летящая в глаза красная пыль… Всего два фрагмента, и лучше бы о них забыть.