Последняя битва

Галвин как раз разделался со своим куском «Фаркрайна», вытер руки поданным полотенцем и заявил:

– К чему споры, когда всем ясно, что нужно отправлять посольство. Я его возглавлю. Об этом, кажется, мы и договаривались еще на том берегу Петронелла. Завтра поутру «Молния» спустит пару шлюпок, и мы посмотрим – так ли страшны на самом деле эти подводные скалы!

Глава 5

Когда опасности грозят из-за каждого валуна

В ледяном крошеве вьюги мелькнул неясный силуэт. Что-то остроконечное. Шакнар повернулся к приближающейся фигуре, и ветер тут же залепил ему в лицо снежным зарядом. Непонятным существом оказался Сонгал в конусе шерстяного одеяла. Его густые брови обметало инеем, отчего они стали походить на две белые щетки.

– Через триста шагов Юкагир нашел удобную площадку для ночлега. Следопыт уже разжег огонь и теперь раздает еду и осматривает пострадавших.

– Хорошо, – кивнул Шакнар. – Обмороженных много?

– Да. Не все воины встретят рассвет. Уже на привале умер Такташ. Дошел, потом умер. Юкагир отроет ему могилу завтра. Он сказал, что пока неизвестно, сколько наутро нам их понадобится.

– Ясно. Ты останешься здесь?

Сонгал отрицательно помотал головой.

– Нет. Я обещал вернуться.

– Будь острожен, не сбейся с пути в этом буране, – напутствовал крепыша Шакнар.

За пять суток горного перехода их отряд ни разу не ночевал единой группой. На узких скальных карнизах и осыпях не хватало места на всех солдат. Хотя из отряда теперь в живых осталось меньше половины. Холод, занесенные снегом трещины и провалы повели счет своим жертвам сразу с первых дней пути. Но самую большую смертельную жатву собрал внезапный оползень, что едва не похоронил под собой всю экспедицию. Из трехсот семидесяти орков и почти стольких же гоблинов поход теперь продолжало не более двух сотен бойцов. Точного числа воинов не знал даже Шакнар. Он видел лишь цепочку их спин. А вечером узнавал об очередных потерях. Это потому, что теперь его место было в самом хвосте отряда. Он, вкупе еще с двадцатью калимдорцами, по очереди тащил волок, на котором лежала верная Хала.

Шакнар дотянулся до львицы рукой и ласково погладил тяжелую голову. Пума в ответ приоткрыла потускневшие янтарные глаза, попыталась потереться о хозяина мордой, но боль пронзила ее острой иглой, и она жалобно заскулила. Камнями из сошедшей лавины пуме раздробило ключицу, перемололо в костное крошево переднюю левую лапу и повредило что-то еще, отчего Хала лишилась подвижности. Ханчи со своими ребятами, как мог, перевязал ее раны, наложил тугие повязки на перебитые кости. Сраженный горем, Шакнар обратился к солдатам:

– Долг перед вами обязывает меня прикончить Халу. Но этот зверь многократно спасал мою жизнь и теперь у меня есть долг и перед ней тоже. Я не хочу бросать своего друга, как не бросил бы никого из вас. Кто готов рискнуть своей шкурой и помочь мне тащить львицу? Тут я не имею права приказывать. Я прошу.

Вперед вышел следопыт Юкагир:

– Из веток кустарника, прочных веревок и одеял я сплету волок. Иногда, чтобы перевалить ее через острые камни, волок придется немного приподнимать. Крепко буду вязать – она тяжелая. Так что приподнимать нужно будет сначала за один конец, потом за другой.

– Я смогу! – выкрикнул здоровяк Сонгал.

– Нет. Теперь ты – заместитель командира отряда. Старшим я назначаю Юкагира, – распорядился «Жизнь в сапогах» и добавил: – А я буду тащить Халу наравне с теми, кто пожелает мне помочь.

К двадцатке парней, что вызвались нести раненую львицу, неожиданно примкнул Ханчи еще с несколькими сородичами.

– Раз ты сдал полномочия, мне впереди тоже делать нечего, – пояснил он. – По крайней мере кто-то должен будет отрапортовать Керрушу, каким образом ты, Шакнар, отдал концы. Я прослежу, чтобы тут не случилось ошибки.

Хотя гоблины и не волокли пуму, от них оказалось немало пользы. Они несли запасы, к приходу носильщиков успевали разжечь костер и соорудить вокруг стоянки защиту от ветра. Вот и сейчас их временный бивуак обогревала одна из механических штуковин из мешка Ханчи в виде металлического раскаленного шара. А еще две другие, упрятанные в каменные трещины, не давали драгоценному жару улетучиться с горным ветром. Ногам и телу было тепло, но стоило чуть привстать от земли, как колючий снег облеплял лицо.

– Много у тебя еще этих причиндалов? – спросил Шакнар.

Ханчи перестал греть озябшие ладони и нырнул с головой в свою торбу.

– Ты будешь смеяться, но это последняя, – заявил он через паузу. – Если завтра не наступит резкое потепление, мы околеем. Или придется бегать по кругу до самого рассвета.

Все собственные запасы талисманов Шакнар передал Юкагиру при назначении. Да и осталось их всего ничего – большинство волшебных амулетов погребла под собой злополучная лавина. А лечебные фиалы вообще успели закончиться за день до оползня. Последний механический обогреватель. Через одну ночь, к утру, половина из них превратится в замерзшие сосульки. Шакнар подивился самообладанию гоблина. Его расу никогда не считали символом храбрости.