Последняя богиня. Цвет цивилизации

Они прогуливались не спеша, почти молчаливо, по английским аллеям, между густыми зарослями деревьев, которые делали парк похожим на лес — лес, величиною не больше сада, но такой тенистый, что стен кругом не было видно.

— Селизетта, — сказала вдруг m-lle Абель, — как идет ваш флирт?

— Какой флирт? — искренне изумилась Селизетта.

— С г-ном де Фьерсом, разумеется.

— Это не флирт, Марта. Мы только друзья, уверяю вас, он за мной не ухаживает.

M-lle Абель улыбнулась своей улыбкой сфинкса.

— Из моего альбома украли вашу фотографию. Что вы скажете по этому поводу?

— Украли мою фотографию! Кто же?!

— Разумеется, не знаю. Какой-нибудь влюбленный, надо полагать.

— Это было бы ужасно, — воскликнула m-lle Сильва с негодованием. — Но я скорее думаю, что она потерялась. Я вам дам другую.

Она увидела каменную скамью на краю аллеи, и так как чинно гулять ей наскучило, она перепрыгнула через эту скамью.

— Какая вы юная, — сказала m-lle Абель. Чтобы она ни говорила, ее голос всегда оставался холодным и прозрачным, как кристалл.

M-lle Сильва вернулась к ней.

— Марта, теперь моя очередь спросить о ваших сердечных делах. Доктор Мевиль увлекается вами?

Марта смотрела на красный песок аллеи.

— Да… быть может, и многие другие также. Доктор Мевиль — это неинтересно.

— Мне кажется, — m-lle Сильва колебалась, вспоминая слова Фьерса, — что он увлекается вами более, чем другие.

— Напрасно, — заметила m-lle Абель с ледяным равнодушием. — Кто вам это сказал?

— Никто, — солгала Селизетта, вся покраснев. — Он вам не нравится?

M-lle Абель вытянула губы. Казалось, она размышляла о чем-то другом.

— Мне больше нравится Роше, — сказала она вдруг, засмеявшись каким-то странным смехом.

— Старый журналист? Вы с ума сошли! — воскликнула возмущенная Селизетта.

Они сели на каменную скамью.

— Селизетта, что вы думаете о г-не де Фьерсе?

— Ничего особенного. Он очень мил, очень любезен и прекрасный товарищ. Вы знаете все это так же, как и я.

— Но он вам нравится?

— Марта, зачем вы меня дразните? Уверяю вас, что между нами ничего нет, решительно ничего…

— Вы прелестная малютка, — сказала m-lle Абель. Она взяла руку Селизетты и сжала ее в своих руках. При ее обычной холодности это было проявление совершенно исключительной симпатии.

— Я уверена, — она повторила с ударением, — уверена, что ничего нет. Но скажите все-таки: он вам нравится?

— Почему нет?

— Вы его любите?

— Какой абсурд!

M-lle Сильва поднялась почти в гневе.

— Не сердитесь, — умоляла Марта. — Клянусь вам, Селизетта, я никогда, никогда не захочу вас обидеть. Напротив…

— Я знаю, — прошептала успокоенная Селизетта.

— Слушайте, — сказала Марта. — Вы молоды, прелестны, и я вас очень люблю. Мы говорили только что о докторе. Он очень дружен с г-ном де Фьерсом.

— Да, — сказала Селизетта, снова покраснев при воспоминании о своей недавней лжи.

— Хорошо, так постарайтесь… я не знаю, как это сказать… постарайтесь, чтобы они не были такими друзьями.

— Что вы хотите сказать?..

— Постарайтесь, Селизетта! Я вас люблю больше, чем вы думаете, гораздо больше…

* * *

Гибиски цвели в саду на улице Моев, и все кусты стояли в красном цвету.

В этот же день адмирал д'Орвилье приехал с визитом к m-me Сильва, которую застал дома одну. Селизетта, задержавшаяся у губернатора, еще не возвращалась.

Два кресла стояли рядом под бананами на террасе, и маленький бой поставил перед адмиралом стакан виски с содой и со льдом.

— Я не слышу, — сказал д'Орвилье, — милого голоса, который поет мне мои любимые старинные песни.

— Селизетта скоро приедет, — отвечала слепая, улыбаясь. Одно только имя ее дочери уже делало ее счастливой.

Они замолчали. Адмирал взял руку своего старого друга, поцеловал и нежно задержал в своей.

— Знаете, — сказал он вдруг, — я считаю, что вы счастливее меня, несмотря на ваш траур и все ваше горе. У вас есть Селизетта; это большое лишение в моей одинокой старости — не иметь около себя дочери, которая бы меня любила.

M-me Сильва пожала руку, в которой оставалась ее рука.

— Дочь двадцати лет, — прошептал адмирал. — Когда же свадьба? — вдруг спросил он.

M-me Сильва подняла свои худые плечи.

— Когда Богу будет угодно. Все матери одинаковы; и когда мое дитя меня покинет, мое старое сердце будет разбито навсегда. Но я не эгоистка, и кроме того, нужно чтоб моя дочь вышла замуж и принесла мне внуков.

— Есть женихи в Сайгоне?

— Слишком много, потому что Селизетта богата. Но мы будем выбирать по своему вкусу. Я предпочла бы мужа не из колониального общества.

— Найдется, — сказал д'Орвилье. — А что думает Селизетта?

— Пока еще ничего.

— Вы уверены в этом? Молодые девушки скрытны.

— Только не моя, — возразила m-me Сильва. — Она объяснила подробнее: — Моя дочь — не современная девушка. Я воспитала ее такой, какова я сама, какова была моя мать. Я не вижу прогресса в современном воспитании женщин. Теперь принято смеяться над «целомудренными дурочками» прошлого, но я вижу девушек, воспитанных по-новому: они менее целомудренны, но они не умнее нисколько.

— Я мало понимаю в этом, но то, что вы говорите, кажется мне справедливым.