Последняя черта

— Я бы не убивал его, когда расколется, — предложил Ворон. — Если тебе не жалко цепь, то пусть сгниёт тут.

— Посмотрим по обстоятельствам. — Доктор раскладывал под светом фар приблуду: несколько склянок с неясными жидкостями, подписанных кривым почерком, разворачивал чехол с инструментами. Одну тряпку, довольно грязную, смочил, вначале помахал перед носом парня, сам задержав дыхание, а потом сунул поглубже в глотку.

— Я вытащу её только тогда, когда ты будешь готов говорить, — в голосе звучали все ледяные ветра далёкой Британии, — Прежде — нет. Ты меня понял? Хочешь рассказать сейчас?

Ноль реакции. Док вздохнул — как-то слишком тяжело, спрятал раскрывшуюся надежду на такой исход глубоко внутри, взял в руки скальпель, опустившись на колени.

Начал с кожи. Ворон превратился в ассистента. Пернатому была вручена небольшая газовая горелка, плоская железная пластина.

— Кончик всегда держи горячим, — только приказал Доктор и перестал его отражать до первой просьбы.

Не обращая внимания на вопли, что хорошо так глушила тряпка, разрезал треугольником кожу на груди, поддевал щипцами и отрывал. Потом сразу требовательно тянул руку — прижигал, с силой надавливая на оголённое мясо. Ногти — это слишком просто в его случае, решил Доктор. Нет, этот урод будет чувствовать всё — даже больше, чем всё. В прошлый раз ему не дали оторваться за синяки Касты, разбитый Лёхин нос, зато сейчас он сполна спросит за все следы на теле цветка, взращённого кровью.

Изредка Доктор прерывался, отходил курить — на метр, не дальше, рассматривал ночной лес, слушал его прекрасные звуки, поднимал голову и выдыхал. Возвращался к Денису — тот упорно молчал. Видимо, до сих пор боялся кого-то больше, чем Доктора. Он к этому привык — иногда приходилось попотеть, чтобы вытянуть из человека что-то кроме визгов и воплей.

Когда на груди почти не осталось кожи и вся она представляла из себя сплошь оголённое мясо — Док в какой-то степени даже отметил, что Дениска не такое ссыкло, как он думал о нём все это время. Была вероятность, что подопытный под воздействием наркотиков — нацисты любили баловаться с этим делом, "стимулируя" своих подопечных, но при таком раскладе действие скоро закончится.

Перешёл на лицо. Там уже не церемонился. Разобрался с мешающимся покрытием на одной щеке — спросил, выругался, сунул Денису под нос очередную тряпку с жидкостью, для остроты ощущений полив остатками склянки грудь. Парень пробудился, ответил ему затуманенным взглядом и мотнул головой. Доктор продолжил.

Пожалуй, самое интересное в человеке — это нервы и реакция на обращения с ними. Оголив лицевой, вытащил крючковатый пинцет и легко поддел его. Денис дёрнулся, закашлялся, подавился в эту самую тряпку. Доктор опять выждал, просто смотрел на него, а взгляд у Дэна был блуждающим, плохо осознающим действительность и Докторе решил рискнуть.

— Что ты хочешь мне сказать? — ровно спросил он, когда вытащил кляп. Денис сблевал тут же — Док только успел отшатнутся, что бы на него не попало.

— Всё, — просипел нацист, жадно хватая ртом воздух, — Всё...

— Где вы держали её?

Денис назвал адрес — одна из точек общих сборов в отдалённом районе Питера. Даже не окраина, а еще дальше. Там жило мясо, которые впоследствии должно было стать полноценным членами "банды" — на этом слове, прозвучавшем у него в голове, Доктор почти скривился.

— Пароль мобильника?

— Пять... Шесть... Десять...

— Ворон, пробуй. Там все номера?

— Д-да...

Пернатый вернулся, кивнул ему и Доктор продолжил.

— Почему ты пришел с ней?

— П-просс-сил-ли... Косяк...

"Видимо, наплели, что там не мы, а её бабушка, — решил про себя он, — И решили избавиться. Знали ведь, что из подъезда сам он уже не выйдет. Только не учли, что мы больше, чем просто обиженная на правительство молодежь..."

— Что-нибудь ещё по своей воле?

— Я... — Денис терялся в пространстве, — Я не знаю...

Доктор задумался, посмотрел на Ворона.

— Нам нужно что-нибудь ещё?

Разумеется, рыжий палач и не собирался отпускать своего подопечного, но прежде чем перейти дальше и получить очередное удовлетворение чужой болью нужно было убедиться, что от Дениса больше ничего не требуется.

— Непосредственное начальство. Имена, фамилии, как записаны, — добавил к уже спрошенному Ворон, которому не хотелось тыкаться в каждый контакт самостоятельно. — И всё, что знает о ближайших планах. Этого хватит.

В одном только Ворон себя переоценил. Каждый раз, когда железо касалось Дениса, раздавалось шипение и тянуло запахом жареного — пернатый вздрагивал. Непроизвольно, не в силах себя сдержать, хотя ужасно хотелось. Даже под холодными белыми хлопьями становилось душно от незабытой ещё боли. И бледнел, под стать снегу, молча, потому что просить Дока выбирать другие методы надо было раньше. Сам виноват. Перебьётся.

— Ты думаешь — он сейчас расскажет? — Доктор поднялся, отметив для себя очередной перекур, — Хотя... Расскажет.