Последняя глава

— Мне кажется, все с ума сошли, — сказала фрекен. — Что я могу знать? Впрочем, граф вовсе не украл денег и его, собственно говоря, и не арестовали; мне рассказал все это адвокат в санатории. Полиция ошиблась, и его поместили в больницу, потому что у него чахотка. Спроси сам у адвоката.

Для Даниэля этого было более чем достаточно; его собственное доверие укрепилось, и он ушел совершенно удовлетворенный ее объяснениями. Нет, не удастся Елене снова посадить его в лужу. Впрочем, бедная Елена, она, наверное, раскаивается, что упустила его, и в отчаянии, еще чего доброго, пойдет к воде и утопится. Ну, этого он не мог бы видеть спокойно, он спас бы ее…

Снег скользит с крыш на землю, где он изо дня в день лежит потемневший и невинный и тает. Глухие звуки, слышные вокруг дома, происходят от слияния снежных масс. На лугах и до самой «Вышки» появляется все больше и больше проталин. Приблизительно около троицы разражается буря с дождем, и тогда хорошо сидеть дома и иметь в запасе пищу и питье для себя и для скотины; проходит ночь с громом и фанфарами, и часа в четыре утра прекращается весь этот невероятный шум, небо и земля утихают. А через день наступает весна.

И какая весна — горная! Она приходит не по заранее обдуманному плану, но как брошенная вперед чудесная, быстрая и безумная идея. Марта стала сбрасывать с себя одежду за одеждой.

Когда фрекен д'Эспар встала с кровати и вышла на воздух, все казалось ей удивительным. Перед нею расстилался вплоть до села далекий мир, совершенно не похожий на прежний; все было зелено и залито горячим, ярким солнечным светом; вокруг пастбища лес, одетый в молодую листву; на полях зеленая трава и сильный запах отделяется от земли. В несколько дней она совершенно поправилась; она стала брать ребенка с собою, садилась с ним на пороге и кормила его грудью; Даниэль садился около нее.

— Если бы только он не был таким маленьким, — сказала она, подчеркивая это, — только бы нам удалось сохранить ему жизнь! Разве доктор не сказал, что он родился слишком рано?

— Конечно, он сказал это.

— Ну, вот ты слышал. Он родился за несколько недель до срока, ты сам хорошо знаешь, когда мы сошлись!

Но фрекен должна была питать к гадюке большую благодарность, потому что сама она не выдумала бы лучшего предлога тому, что роды были преждевременны.

— Он вовсе не маленький, — настаивал Даниэль, гордившийся ребенком. — Ты только вбила себе это в голову.

Все было в порядке, в маленькой семье не было ни малейшей дисгармонии. Разве мальчуган не процветал? Разве вокруг него с утра до вечера были свары? Никогда. Когда Даниэль побывал в следующий раз в селе, он купил для малютки платок, на котором были изображены разные животные, и от всего сердца подарил его ему. Чего, значит, не хватало? Ничего. Благодетельная слепота снизошла на Даниэля, он смотрел на себя и на своих незрячим оком: требования у него были маленькие, семейная жизнь построена на обмане, но удовлетворение было великое и полное.

Фрекен д'Эспар тоже ценила его, ни в каком случае не заслуживал он презрения; если бы только все продолжало идти, как сейчас, то было бы хорошо. У нее был ребенок, и она совсем выздоровела, Даниэль не слышал от нее дурного слова:

— Даниэль, как ты думаешь, он не умрет? Мы, конечно, не заслужили этого, но все-таки… — она чувствовала себя бодрой и вернувшейся вновь к жизни и сказала: — Если бы теперь они прислали за мною из санатории, я взяла бы ребенка на руки и пошла бы.

Построенная на обмане семейная жизнь! Ну, конечно… и во лжи могут заключаться прекрасные истины. Если бы сама жизнь не требовала существования лжи, ее не было бы.

Венчание все откладывалось и откладывалось; не из нежелания с чьей-нибудь стороны, виноваты были обстоятельства, а не фрекен. Разве она могла пойти венчаться с ребенком на руках. И разговора не было о том, чтобы подвергнуть его насмешкам' и показать при этом случае добрым людям! А разве она могла оставить его дома, такого маленького! Невозможно. Марта ведь не могла накормить его грудью. Что же оставалось делать?

Когда лето подвинулось вперед. Марта взяла ребенка и понесла его крестить, не могла же пока молодая мать и ребенок показаться вместе на глаза всему народу!

ГЛАВА XIV

По-видимому, все могло идти гладко.

Снова наступили каникулы и снова на пути в санаторию виднелись люди в экипажах и пешком; все это тянулось туда, чтобы отдохнуть, поправиться, а полные — надеялись похудеть. Инспектор и экономка всех встречали; доктор приходил, когда его звали; в этой лечебнице всюду был замечательный порядок, всюду барометры, плакаты и прислуга, и директор, адвокат Руппрехт, тоже был доволен.