Последняя игра

Папа игнорировал замечание Андрея и продолжал:

– Прохора засадил… Теперь они все разбежались по углам, скоро опять полезут из всех щелей. Начнут срать везде. У нас порядок был на вокзале, а ты его пошатнул.

– А если не пошатнул?

– Как это?

– А так. Прохор вам платил?

– А как ты думаешь?

– Я буду столько же платить. И порядок будет. И с ментами вашими я уже все решил. Так что не надо мне в вину ставить, что с ними дружу. Они у вас на проценте давно сидят. А я просто им кинул информацию, что теперь не с Прохора будут получать, а с меня. И все довольны.

– Так что ты говорил насчет порядка?

– Ах, ну да. Мои ребята с отмороженными разберутся вокруг вокзала. Не будет претензий. А гостиницы – дело не мое. И в ваши дела, – он посмотрел на Папу, – я тоже не иду. У меня малолетки будут по струнке ходить. И процент венерических заболеваний снизится, это тоже, по-моему, вам на руку. – Андрей улыбнулся, а Папа с Дробью синхронно хмыкнули.

– По врачам, что ли, будешь их водить? – спросил Дробь.

– Надо будет, будем и по врачам.

– Ну, чего решим? – Дробь посмотрел на Папу.

– Чего… Если все так, как ты сказал, – протянул Папа, глянув на Андрея, – то, в общем, претензий нет… Наплели мне много, но ты, Крепкий, человек порядочный, я давно тебя знаю… Верю тебе.

Настя увидела, как губы Андрея чуть заметно скривились. Лишь на миг, но дернулись. И мгновенно приняли обычные строгие очертания. Папа, кажется, ничего не заметил.

– Работай. Я пацанам растолкую, чтобы не было проблем с твоими бойцами. Только…

– Только в ваши дела я не лезу. Да мне и без надобности. Своих хватает, – сказал Андрей.

– Слышали, слышали, – широко улыбнувшись, уже по-другому, не так, как несколько минут назад, – напряженно и словно провоцируя на что-то, просто, по-свойски, мурлыкал Дробь. Сейчас, когда сошли с его лица напряжение и какая-то, словно маска, сковывающая все черты его крупного лица жесткость, он казался Насте даже симпатичным. Коротко стриженный, высокий спортивный парень, явно младше Андрея, лет двадцать пять всего с виду можно дать… И лицо простое такое, она чуть не подумала – «доброе»… Нет, за этим добрым лицом много должно быть очень недобрых мыслей, а еще больше – дел. Иначе не стал бы он «смотрящим» в «Октябрьской», туда лохов не назначают… – Слышали, – повторил в третий раз Дробь, – жениться собрался, братва говорит?

– Собрался.

– Невеста? – осторожно взглянув на Настю, спросил Дробь.

– Невеста, – просто ответил Андрей. – Настя.

– Очень приятно, – невпопад сказал Дробь, словно увидел ее только что. – Данила.

– Паша, – буркнул Папа, но взгляд его тоже помягчел.

– Я так понимаю, что Настя у нас при делах?

– Да, – коротко ответил Андрей. – Раз она с нами сидит, так, естественно, при делах. У меня от нее секретов нет.

– Слышал я, – продолжал Дробь, – что она и в этом деле голос имеет. Вокзал я имею в виду.

– Имеет. – Андрей кивнул.

– Я что хочу сказать… раз вы по малолеткам там… Так, может, если мы все обкашляли, может… – Он как-то странно начал запинаться.

– Говори, говори, не стесняйся.

– Да вот я говорю, что клиент у нас такой… Я-то сам этим делом не занимаюсь, западло мне… А клиент, девчонки говорят, иной раз просит малолеток. Богатые бывают клиенты…

– Это в «Октябрьской»-то богатые?

– А чего? Бывают, и очень даже, между прочим, часто. При бабках. Торгаши в основном. Рынки-то рядом – Некрасовский, Кузнечный. Гостиница-то между рынками…

– Ну да. Так и что?

– Так, может, если нужда будет у меня, позвонят вам? От меня, скажут. Богатым-то чистенькие нужны, есть у вас на примете такие? Чтобы не страшно было…

– Есть, – сказала Настя. – Ну что, Андрей, пусть звонят?

– Запишите ее трубу, – Андрей продиктовал номер Настиного радиотелефона. – Звоните. Сможешь помочь, точно? – он внимательно посмотрел Насте в глаза.

– Без вопросов.

С тех пор Настя регулярно получала просьбы сутенеров Дроби предоставить хороших девочек, и Настя обеспечила работой Нинку выше крыши. Поскольку Дробь и его работники знали, что Нина и те, кто приходил с ней, – девочки Андрея и Насти, которая сама по себе уже стала кем-то вроде своеобразного авторитета в среде подчиненных Дроби да и Папы, то с оплатой работы девочек проблем не было, и Нинка стала поговаривать о покупке себе новой квартиры. Она все продолжала ютиться на Пушкинской со своей мамашей, водочной торговкой. Домашняя обстановка после номеров «Октябрьской», хоть и не слишком шикарных, вернее, вообще не шикарных, но чистых и прибранных, стала ее угнетать.