Последняя инстанция

— Новости ты, конечно, не смотрел.

— Что за новости?

— Боюсь, что поганые. Тони Холдейн убит этой ночью.

Джек только слышал о Холдейне, он ни разу не встречал знаменитого фондового менеджера, хотя офисное здание его фонда размещалось всего в нескольких кварталах от конторы, где работал Джек.

— Черт. Как это?

— Вроде бы теракт, или что-то такое. Кто-то взорвал ресторан в Москве. Где в тот момент был глава службы внешней разведки России. Похоже, Тони Холдейн имел несчастье оказаться в одном месте с человеком, внесенном в чей-то расстрельный список. Бедный старый пень.

Джек не сразу понял, что Сэнди вызывает его из-за огромных последствий для бизнеса, которые повлекла смерть одного из самых успешных международных фондовых деятелей, причем в России. Но разумом Джек в этот момент пребывал не в Лондонском Сити, а в Федеральном округе Колумбия. Он думал о «Кампусе», убийстве главы одной из двух российских служб безопасности, и о том, что свалилось на головы аналитиков «Кампуса». Конторе придется работать в поистине авральном режиме.

Нет. Разберутся как-нибудь. Ведь потом все устаканится, не так ли?

— Ужасно, — ответил Джек.

— Для Холдейна да, — согласился Сэнди. — Но не так страшно для нас, учитывая, какой вырисовывается список клиентов. Взволнованных инвесторов будет полно. Они будут выводить средства из фонда и искать новые места, чтобы пристроить их. И им будет нужна фирма «Кастор энд Бойл», чтобы не упустить потенциальные возможности.

— Ну ты и циник, Сэнди, — сказал Джек.

— Жизнь такая. Это деньги. И это реальный мир.

— Понятно, — ответил Райан. — Но сейчас у меня отбой. Завтра у меня будет целый день звонков следователям в Москву, Лихтенштейн, на Кипр и Каймановы острова.

Ламонт секунду просто пыхтел в трубку.

— Я смотрю, ты настоящий питбуль.

— Стараюсь.

— Джек, ты знаешь, что дело Гэлбрайта представляет собой поганый случай, который все больше и больше уходит в юрисдикцию налоговой полиции. По своему опыту я знаю, что такие дела никогда не разрешаются в пользу наших клиентов.

Райан спросил:

— Ты хочешь сказать, что я халявлю?

— Нет, нет. Ничего подобного. Просто знаю, что головой стену не пробьешь. Ты нашел следователей в пяти странах, загрузил юридический отдел, бухгалтерию и переводчиков.

— За это платит Гэлбрайт, — ответил Джек. — Нам это ничего не стоит.

— Конечно, но мы не можем позволить себе зациклиться на одном деле. Нам нужные новые дела, новые возможности, потому что все это — новые деньги.

— И что ты хочешь сказать, Сэнди?

— Просто хочу дать совет. Я тоже был молодым и бравым. Хотел исправить чертову систему и вывести на чистую воду все эти российские схемы, чтобы что-то исправить. Но система сильнее. Ты не победишь чертов Кремль. Ты сгоришь на этом деле и потом останешься чертовски разочарован. — Он сделал паузу. Райану показалось, что он пытается найти нужные слова. — Не растрачивай весь порох на одно дело. Оно безнадежное. Просто направь свой инстинкт убийцы на нахождение новых клиентов. Вот где будут деньги.

Райану нравился Сэнди Ламонт. Он был умен и интересен. Хотя Джек работал у него всего несколько месяцев, сорокалетний англичанин взял его под свое крыло и относился к нему почти как к младшему брату.

И он умел быть беспощадным. Не в буквальном смысле, конечно. Но хорошо одетые мужчины и женщины в Сити постоянно вели охоту за успехом, и всегда защищали то, что удавалось добыть.

Но Джек не мог не думать, что зачастую их гнев или волнение в погоне за еще одним долларом, фунтом, йеной или рублем были довольно раздражающими после той игры со смертью, которую он сам вел последние несколько лет.

Джек до чертиков хотел вернуться в «Кампус», сидеть на крыльце у Кларка с пивом и вести мозговой штурм на тему того, что произошло в Москве этим вечером. Дух товарищества, к которому он привык за эти несколько лет, стал для него чем-то само собой разумеющимся. Оказавшись здесь, сам по себе, он мог только строить догадки, чем там занимаются остальные ребята дома, в Штатах.

Он вдруг ощутил невероятный покой и полное безразличие к тому, что творилось в Лондоне этим вечером, чего бы не хотел его коллега на другом конце провода.

Так, соберись Джек. Ты сам подписался на эту работу, и ее, черт ее побери, придется делать.

— Ты еще там, дружище?

— Да, Сэнди. Здесь я. Завтра приду первым. Можешь начинать придумывать, как мы возьмем в оборот вкладчиков Холдейна.

— Вот это то, что я хотел услышать. Инстинкт убийцы. До встречи. — Ламонт повесил трубку.

Джек встал под душ. Инстинкт убийцы, ага. Знал бы ты, Сэнди, что это такое.

Глава 11

Возможно, Белый дом и называют Народным домом, но за последний десяток лет ни одна семья не жила там дольше, чем семья Райана.

Президент Джек Райан чувствовал себя здесь чужим, хотя шел уже второй год его последнего срока. Его настоящий дом был в Мэриленде. Белый Дом был для него временным пристанищем, и, хотя, признаться, ему нравилось быть президентом, больше всего ему хотелось уйти в отставку и наслаждаться отдыхом на берегах Чесапикского залива.