Последняя из древних(СИ)

От этого всего стало запредельно грустно, и я не смогла сдержать слез. Ненавижу, как же я его ненавижу, из-за его слов я начала жалеть себя и ненавижу его теперь еще больше. Каким же надо быть человеком, что бы так вывести из себя чуть ли не самого спокойного человека. Но как бы я не сопротивлялась, мне пришлось выйти на ужин, Чейзу вместе с Лилит удалось-таки меня уговорить. Собравшись и одев то самое кроваво-красное платье, собрав волю в кулак я, сделав лицо кирпичом, вышла из своего убежища.

С каждым шагом становилось все труднее идти, в голове начало пульсировать, живот начало нервно скручивать, а ладошки вспотели. Мне не хотелось быть рядом с этим человеком, но видимо придется, ох. По пути меня встретила Лилит, и подхватив ее на руки, я начала чувствовать себя немного спокойнее и уверенней.

Войдя в комнату, мы прервали бурный разговор братьев. Чейз пытал от злости, а на лице Винсента не отражалось ни одной эмоции. Не замечая темноволосую заразу, я весело поздоровалась с Чейзом, выслушала от него комплемент, усадила Лилит и села рядом с ней и Чейзом, Винсент же сидел с другого конца стола. Разговор не клеился и веселая атмосфера, которая была здесь до его приезда, становилась все мрачнее и мрачнее. Винсент прожигал меня взглядом, от чего я не могла нормально есть. Спустя мучительно долгие минуты, он прервал тишину.

- Хорошо, - выдохнул он. Тут же вся наша компания уставилась на него.

- Не-е-ет! - закричала Лилит, первая поняв, что происходит и заплакала.

- Лилит... - обеспокоенно начала говорить я, но она меня перебила.

- Не-е-ет! Не бросай меня! Ты же обещала! Я не смогу без тебя! - залилась она слезами еще больше.

- Тише, тише, - посадив ее к себе на колени, начала я убаюкивать девочку, но она ни как не успокаивалась. И пришлось воспользоваться одним проверенным средством, несмотря на то что, я не горела желанием петь перед Винсентом, все-таки это личное для меня, но Лилит за такой короткий промежуток времени стала для меня семьей и я не могу вот так просто отвернуться от нее, толком не поговорив. Как бы я теперь не отказывалась от общения с Винсентом и от обучения в академии, я понимаю, что без этого всего сделаю хуже себе же.

"И ты никогда не будешь одинока, дождись лишь, пока я вернусь домой".

Раскачивая ее на руках, начала очень тихо петь я.

"Любовь может залечивать раны, любви под силу исцелить твою душу,

И по-другому для меня и не бывает.

Я клянусь, что со временем станет легче, помни это каждой частичкой себя,

Потому что именно это мы и заберём с собой в могилу".

Лилит перестала плакать и прислушалась к моему голосу, а я, закрыв глаза и абстрагировавшись от окружающего мира, продолжила.

"Мы храним эту любовь на фотографии,

Мы оставили эти воспоминания для самих себя,

Те моменты, когда наши глаза были широко распахнуты,

Наши сердца ещё не были разбиты,

И время, словно навсегда застыло"

Когда я открыла глаза и вспомнила, что мы делали фото вместе с Лилит на мой телефон, меня будто кто-то дернул и я схватила свой мобильный. Он ударил меня током и в это же мгновенье из воздуха образовался нежно-голубой шарик, будто из электрических зарядов. Буквально спустя секунду он исчез, а вместо него на стол упала та самая фотография, которая всплыла в моей памяти, что заставило все мои волосы встать дыбом. Лилит дрожащими руками взяла фотографию со стола, долго смотрела на нее, а потом крепко обняла меня.

- Я тебя люблю! - прошептала она мне на ушко.

- И я тебя люблю. Я понимаю, что обидела тебя. Понимаю, что тебе тяжело, но мне не легче, вон посмотри на своего дядю, мне еще с ним столько лет уживаться придется как-то... А кстати сколько? - вопросительно я уставилась на него.

- Ээ-э... 5 лет плюс отработка обучения, раз вы поступаете на бюджетной основе, кстати, завтра я жду, что вы полностью соберетесь к переезду в общежитие академии - опешил он от такой наглости, но быстро понял в чем вопрос и ответил. Так и надо тебе, зараза, бесишь, ррр...

- Сколько?! - теперь опешила уже я, блинчик, чего так много - то и какая еще отработка, - вот видишь Лилит, это мне плакать надо, - скорчив обиженную мину, я посмотрела на девочку.

- Дядя Винсент, вы не думайте даже ее обижать, и я буду часто ее навещать, это даже не обсуждается, - грозным тоном приказала она ему и показала кулачок. Ой, ей, чую, он на мне потом за все это отыграется. А девочка, оказывается, может вести себя по-взрослому, если захочет.

- Я понял, обижать не буду, - улыбнулся он ей и грозно уставился на меня, что аж душа в пятки ушла.