Последняя из рода Тюдор

Я снимаю чепец, распускаю волосы и аккуратно провожу по ним расческой королевы с золотистой ручкой. Щетинки скользят сквозь мои светлые волосы, и те струятся по плечам. Откладываю расческу и заплетаю косу, прикалывая ее вокруг головы собственными шпильками, чтобы сверху можно было надеть чепец. Думая о том, что сегодня вечером Томас Киз снимет с меня этот чепец и распустит мои волосы, я брызгаю на них немного розового масла, которое Елизавета держит на столе. Вдыхаю теплый сладкий аромат.

Я убираю свои светлые волоски из ее расчески, где они сияют среди тонких седых клочков, и кладу обратно именно туда, где ее оставила фрейлина. Наношу чуть-чуть кармина на губы и любуюсь результатом, затем добавляю румян на щеки. Беру карандаш Елизаветы и крашу брови, как она. Получается слишком ярко, и я стираю все тыльной стороной ладони. Чувствую себя непослушной девочкой, устроившей игру за туалетным столиком богатой матери.

Судя по тишине, весь двор отправился в Дарем-хаус; я встаю из-за стола и улыбаюсь себе в серебряном зеркале. По комнате разложены шкатулки с королевскими украшениями, но мне не приходит в голову украсть что-либо. Я сестра Джейн Грей. Я сестра Катерины Грей, истинной наследницы всего во дворце. Все это принадлежит нам, и я не сомневаюсь, что однажды буду находиться здесь по праву.

* * *

Я пригласила отужинать со мной трех родственниц: Маргарет Уиллоуби, мою любимую кузину, и двух дочерей леди Стаффорд. Им я могу доверить свой секрет, но не стану подвергать их риску, приглашая в свидетельницы. Вместо этого посылаю за служанкой, которая и сама отсутствовала при дворе по случаю своего праздника, и она взволнованно прибегает ко мне, спрашивая, чего я хочу. Я прошу ее подождать, и тогда она сама увидит. Затем раздается стук в дверь, и служанка спешит открыть ее, а там во весь проем, склонив голову под перемычкой, стоит мой любимый, любовь моей жизни.

– Девять, – говорит он, и часы бьют, подтверждая его пунктуальность. – Готова, дорогая?

Я встаю и подаю ему руку.

– Готова.

– Уверена? – ласково спрашивает Томас. – Никаких сомнений?

Я улыбаюсь ему. Мне не нужны румяна, я и так краснею, переполненная страстью.

– Уверена, – отвечаю я. – Я так давно люблю тебя, Томас. Я с гордостью стану твоей женой.

Он склоняет голову, берет мою ладонь, и вместе с тремя подругами и юной служанкой Фрэнсис мы идем через опустевший дворец к комнатам Томаса над водными воротами.

Там полно народу: пришел его брат и несколько приятелей. Томас нанял священника, который ждет с открытым молитвенником. Я обращаюсь к подружкам невесты:

– Идите и стойте снаружи. Если кто-то спросит, вы скажете, что не были свидетельницами, а просто ждали у двери.

Мы все нервничаем. Подруги со смехом выходят, и я тоже хихикаю. Поворачиваюсь к Томасу и осознаю серьезность предстоящего поступка.

– А ты уверен? – интересуюсь я. – Ведь королева рассорилась со всеми другими наследниками. Из всей ее родни при дворе осталась только я. Она может принять нас в семью, а может и возненавидеть. Она либо обрадуется тому, что я потеряла свою великую фамилию, либо впадет в гнев из-за моего счастья. С ней не угадаешь.

– Я уверен, – отвечает Томас. – Что бы ни случилось, я все равно хочу жениться на тебе.

– Тогда начнем, – объявляет священник.

Он зачитывает слова венчальной службы, которые я никогда не ожидала услышать в качестве невесты. Подает молитвенник Томасу, и тот кладет на него золотое обручальное кольцо, небольшое, как раз для моего пальца, и мы клянемся любить друг друга и оставаться верными мужем и женой, пока смерть не разлучит нас.

Конечно, я думаю о сестре. Она не взяла меня свидетельницей на свою свадьбу, потому что хотела защитить меня, как я сейчас защищаю своих родственниц, оставив их за дверью. Но из свидетельств по делу о ее браке и из допроса ее супруга я знаю, что в спальне Неда их ждали угощения и вино, что Джейни Сеймур была их единственной свидетельницей и что, как только священник ушел, они легли в постель, уснули, а затем впопыхах одевали друг друга, ведь Катерина спешила вернуться ко двору. Знаю, насколько сильной была ее любовь, – ничто не помешало бы сестре выйти за Неда замуж. Знаю, чего это ей стоило, и понимаю, что избрала тот же путь – сочетаться браком по любви, жить полной жизнью и быть готовой к злобной реакции Елизаветы. Потому что я не стану учиться умирать или радоваться жизни только наполовину. Я хочу быть женой и, возможно, матерью. Мое желание видеть Томаса супругом сильнее, чем желание выжить при этом скучном, полном упадка дворе. Мне двадцать лет. Я готова жить. Я хочу любви, хочу настоящей жизни, хочу мужа.

* * *