Последняя королева

Я повернулась к ней:

– Через его посольство?

Беатрис кивнула:

– Его высочество встречался с представителями посольства, прежде чем отправиться на встречу со своими Генеральными штатами. Одному из них было позволено увидеться с вами. Остальные вернулись в Испанию. – Она помедлила. – Это Лопес. Примете его?

Лопес. Секретарь матери, которого я в последний раз видела в Ла-Моте. Почему он здесь?

Я встала на негнущихся ногах. Стараясь не смотреть на отражение в зеркале, вышла в главную комнату и села в мягкое кресло. Лицо я закрыла вуалью. Благодаря задернутым занавескам в комнате царил полумрак.

Вошел Лопес в сопровождении дона Мануэля. Сердце мое сжалось, когда я увидела, как постарел и сгорбился, словно от горя, преданный секретарь матери. Вспомнив, как сурово обошлась с ним в Испании, я осторожно кивнула. Мне не хотелось, чтобы случившееся тогда разрушило наши отношения, тем более в присутствии дона Мануэля.

– Сеньор, вы пришли ко мне в страшный для всех нас час, но я рада вас видеть.

Он наклонил голову.

– Ваше величество, – сказал он, и я вздрогнула. – Ваше величество, приношу вам свои искренние соболезнования.

Сглотнув, я посмотрела на дона Мануэля. Он не сводил с меня взгляда, и на его толстых губах играла едва заметная улыбка. Ставленник моего мужа наслаждался разыгрываемым фарсом.

– Прошу вас, – мягко ответила я, – не обращайтесь ко мне так. Я остаюсь вашей принцессой, поскольку еще не приняла присягу перед кортесами и не могу носить титул покойной матери.

Я удовлетворенно заметила, что улыбка на жабьей физиономии исчезла.

– Прошу прощения, – сказал Лопес. – Я вовсе не хотел вас расстраивать, принцесса.

Внезапно я почувствовала опасность.

– Вы меня вовсе не расстроили. Как бы ни тяжела была моя потеря, я намерена исполнять свой долг. Как я понимаю, вы привезли известие от отца?

– Да, конечно. – Лопес достал из кармана камзола маленькую бархатную шкатулку.

В то же мгновение я вспомнила, что мать посвятила Лопеса в суть своего распоряжения. Наверняка поэтому отец и прислал именно его. Папа знал, что он меня не предаст.

Лопес опустился на колени у моих ног и поднял шкатулку:

– Ваше высочество, кортесы Толедо и его величество король Фернандо повелевают мне вручить вам перстень с официальной печатью Кастилии. Они просят вашего скорейшего возвращения в Испанию, где вам будут пожалованы титул и корона правящей королевы.

Слова его гулким эхом отдались у меня в ушах. Взяв шкатулку, я обнаружила внутри перстень с ограненным рубином, который в последний раз видела на руке матери. У меня перехватило горло. Казалось, я целую вечность не могла пошевелиться, глядя на тусклый камень со стершимися знаками в виде замка и короны – символов Кастилии, который не покидал руки матери со дня ее коронации. Медленно достав перстень из шкатулки, я надела его на правый указательный палец, где, как говорили, проходит жила, ведущая прямо к сердцу.

Я взглянула на дона Мануэля: он стоял не шевелясь на некотором отдалении, словно пытаясь изобразить почтение к моей персоне. Выражение его лица невозможно было понять. Я получила кольцо матери. Отец призывал меня к себе. Что теперь станет делать посол? Что он скажет Филиппу?

Я повернулась к Лопесу, не сводившему с меня взгляда усталых карих глаз. Он явно хотел добавить нечто еще, что не отваживался высказать при всех.

– Не стану вас утомлять. Я прибыл лишь вручить вашему высочеству перстень и сообщить, что если я могу чем-то быть вам полезен, то я в полном вашем распоряжении.

Он слегка подчеркнул слово «полезен», чего дон Мануэль, похоже, не заметил. Посол стоял, со скучающим видом разглядывая собственные ногти. Я с радостью отметила, что он, со свойственным ему высокомерием, не видит никакой опасности в пожилом секретаре с его старомодными манерами.

– Мне хотелось бы продиктовать несколько писем слугам моей матери, – осторожно сказала я. – Они служили ей многие годы и разделяют мое горе.

– Почту за честь. – Лопес повернулся к дону Мануэлю. – Ее высочеству требуются мои услуги секретаря, сеньор. Вы не возражаете?

Дон Мануэль поколебался, переводя взгляд с Лопеса на меня. Вряд ли он мог разобрать выражение моего лица под вуалью, но я надеялась, что он видит перед собой лишь достойную сожаления картину – женщину, которая еще недавно сидела взаперти в своих покоях, не имея возможности получить поддержку от кого бы то ни было. Несмотря на свою предательскую сущность, он оставался испанцем и ему приходилось изображать хоть какую-то долю уважения ко мне, по крайней мере в присутствии секретаря. Все-таки я была его королевой, хотя бы на бумаге.

Воспользовавшись его нерешительностью, я кивнула в сторону стоявшей в углу Беатрис:

– Если вы готовы подождать, сеньор, моя фрейлина может подать вам закуски в передней. Боюсь, на письма потребуется некоторое время.

Яростно посмотрев на меня, дон Мануэль коротко поклонился и вышел. Едва Беатрис закрыла за ним дверь, я повернулась к Лопесу:

– Послу нельзя доверять. Он полностью подчиняется моему мужу.

Бросив взгляд на дверь, Лопес подошел ближе: