Последняя надежда

Углубившись в городские подвалы, ибо по поверхности было продвигаться нерезонно, добрую четверть лиги пришлось идти по узким коридорам. Благо осла за собой тащить не пришлось, он был предварительно отпущен на вольные хлеба перед входом в город, и тут же сделал ноги, почуяв недоброе. Все лекарственные припасы были схоронены под надежным коряжистым пнем до лучших времен, благо обмотаны они были непромокаемым плащом. Новый человек был неразговорчив и молча плелся впереди, показывая дорогу. На очередном повороте был найден испеченный хлеб, лежащий горкой. При попытке взять и отломить кусочек оказалось, что хлеб подгнил с разных сторон – это был нехороший знак. Новый знакомый сплюнул на гнилые куски и со злобой разбросал их в разные стороны, не объяснив причин своего поведения. Он сказал только одно: «пустая надежда». Через пару минут глазам вошедших в убежище открылись длинные ниши, идущие вдоль коридора, где располагались лежанки с людьми. Рядом с ними находились запасы на случай, если придется отсиживаться очень долгое время. Здесь были ящики с картофелем, сетки с овощами и другие непонятные продукты. Войдя в один из коридорных проемов, Миларис беглым взглядом окинул семейное убежище. Мужчина, возлежащий на кровати из связанных между собой досок, воскликнул: «не вздумай стащить наши припасы, а то пожалеешь! Я тебя запомнил». Приютившись в уголке на сене, Миларис с Понтием спокойно провели ночь под пристальным взглядом нового знакомого, который расположился относительно их и коридора на стуле. Утром Миларис услышал странный подозрительный звук в одной из комнат. Обнажив свой походный меч, он вошел внутрь и со всего размаху всадил клинок в куль с мукой. Раздался душераздирающий вопль, все вскочили со своих мест и бросились смотреть, что произошло. Миларис вышел с окровавленным мечом, неся на плече небольшого демона, еще живого, который прятался в одном из мешков. Путники решили идти немедля, невзирая на опасность. Незнакомец сказал, что останется здесь в убежище и присмотрит за ситуацией. Кто он такой был не ясно, но Миларис почувствовал в нем внутреннюю силу. Выйдя из убежища через потайной лаз, компаньоны устремились к порту, всячески укрываясь от шастающих то тут, то там мракобесов, чтобы не спровоцировать неравный бой.

Оставшийся в убежище проводник присел на стул и время, как бы остановилось на долю секунды. Он заснул. Что это было, никто бы не объяснил, но люди, сидевшие в убежище, неожиданно начали вставать, выходить из своих уголков и преображаться. Кто-то выпрямлялся в полный рост, кто-то, наоборот, приседал и начинал коверкать слова. У сидящего же на стуле подбородок и руки начали вытягиваться, скулы утолщаться, а волосы становились длиннее обычного. Подол плаща у сидящего был откинут, и никто даже не замечал ранее, что там находится какой-то длинный жезл, вроде небольшого шеста. Вдруг неожиданно, как бы случайно, сидящий приоткрыл один глаз, который в темноте коридора отливал синим цветом. Встрепенувшись, он медленно начал подниматься, открывая второй глаз, который на удивление оказался светло-голубым. Плащ спал с его плеч, а в руке остался шест с навершием. В воздухе повисла тишина, никто не тронулся с места, все понимали, что настал их момент. «Вы-ы-ы-ы, пренебрегли-и-и щедростью-ю-ю, отрекли-и-ись от нас», – сказал проводник. После этих слов жезл резко поднялся и испустил мощный пучок света в толпу искореженных монстров. Раздался замогильный вой, и это подземелье в один миг превратилось в настоящий ад: оторванные руки, когти, проломленные черепа. Вокруг атакующего исчадий ада горел воздух, сметая все на своем пути, но демоны давили его количеством. На месте убитого появлялось еще двое до тех пор, пока сила атакующего не начала иссякать. Раздвигая ряды нападавших, приближались три высокие фигуры. Монстры остановились, кастующий заклинания замер, жезл дрожал в руке. «Ты обессилена, сестра. Уничтожила многих наших приспешников, твоих подручных. За что? За то, что ты сама оказалась слаба в выборе цели? Мы это исправим!» Блокировав магический поток, трое в длинных балахонах мгновенно очутились около отступницы, жезл вылетел из руки в сторону. Схватив её под руки и возложив на древнее капище, один из пришедших вырвал из своего тела вживленный амулет и с силой воткнул его в поверженную. Капище запульсировало, зажглись кроваво-красные искорки по краям, тело схваченной ведьмы задрожало в конвульсиях. Один из пришедших обронил: «нельзя, чтобы ведьма бунтовала».