Последняя орбита

- Напрасно вы так думаете. Чем вы можете объяснить, что направление и прямизна каналов не меняются на протяжении столетий? Такими их могли сделать только разумные существа. А почему Фобос и Деймос, или в переводе с греческого языка, на котором назвали их люди по традиции, "Страх" и "Ужас", ведут себя не как естественные спутники, а как искусственные. Еще в начале столетия было замечено, что они постепенно приближаются к своей планете. - Бурмаков опустился в кресло и тихо добавил: - Наконец, это моя мечта - найти разумную жизнь вне старушки-Земли.

Павел сердечно сказал:

- Я очень хочу, чтобы получилось по-вашему. Очень!

- Понимаю. И скажу вам, дорогие друзья, - боюсь. Не верится, что человек наконец встретится с подобным себе. Это очень фантастично и потому кажется невероятным. А у землян связано с Марсом столько надежд!

С того дня Бурмаков как будто стал еще более строгим, собранным. Он только изредка подходил к телескопу, смотрел в него минуту-другую и отходил. "

Набат", начав торможение, описывал большую кривую вокруг Марса, чтобы в конце концов подойти к нему совсем близко. Так было решено еще тогда, когда составлялся план экспедиции. Тяжелый корабль нецелесообразно сажать на планету, потому что для старта с нее потребуется израсходовать довольно значительную часть запасов топлива. Но это вовсе не значило, что люди так и не побывают на Марсе. "Набат" имел небольшие одноместную и двухместную ракеты, на которых космонавты могли слетать на поверхность планеты и вернуться назад.

Вскоре настал момент, когда Бурмаков пригласил экипаж в рубку и торжественно провозгласил:

- Через восемь суток, 3 февраля в 11 часов по земному времени, выйдем на свою постоянную орбиту вокруг Марса. С сегодняшнего дня вступает в силу приказ номер три: "Исследование достигнутой планеты".

В соответствии с этим приказом о предстоящей высадке на Марс космонавты собрали легкие ракеты, вездеход, снова примерили космические костюмы, в последний раз испытали приборы для исследований. Все, что нужно и можно было сделать, было сделано. Оставалось лишь ждать момента, когда "Набат", ставший уже искусственным спутником Марса, выйдет к озеру Солнца.

Счетные машины быстро вычислили время, когда это произойдет. У космонавтов в запасе оказалось почти сорок часов. Но переждать их было невообразимо трудно. Люди не покидали рубку даже для короткого отдыха, все время проводя у приборов. Очень хотелось знать, что ждет их, первых землян, на этой красной планете.

Но прошли и эти сорок часов. Автоматы включили экран цветного телевизора, соединенного с телескопом. На экране краснел шар Марса, два кружка его спутников и обозначалась замкнутая кривая - путь космического корабля.

Бурмаков поднялся.

- Поздравляю вас, товарищи, с прибытием на Марс.

Космонавты подбежали к иллюминаторам. Поверхность чужой планеты медленно проплывала под ними, волнуя своей неизвестностью, таинственностью. И каждый думал: кому выпадет первому оставить уютные каюты "Набата", чтобы шагнуть в неизвестное?

Будто отвечая на эти мысли, Бурмаков мягко сказал:

- Павел Константинович, принимайте командование кораблем!

- Степан Васильевич, разрешите, лучше я, - попросил Павел.

- Нет. Мы не знаем еще, что нас там ждет. Поэтому мой долг высадиться первым. К тому же, - грустно улыбнулся Бурмаков, - космос - мой дом.

Павел понял его: вся прежняя жизнь Бурмакова давала ему право на это.

- Мои дорогие! - командир обнял Павла и Витю. - Вы также побываете на Марсе, если пребывание там не угрожает опасностью. Побываете вы и в других местах. Не правда ли?

- Когда отправитесь? - спросил Павел.

- Ровно в восемь по московскому времени. Так и передайте на Землю.

Отправляясь впервые на Марс, Бурмаков не собирался проводить широкие исследования. В его задачу входило собрать сведения об атмосфере, растительности, если она встретится, взять пробы воздуха, почвы, определить радиацию и сразу же возвращаться на корабль.

Павел и Витя очень сильно беспокоились о своем командире, даже больше, наверное, чем он сам. Только он, старший и более опытный, лучше умел справляться со своими чувствами.

Прежде чем войти в герметическую камеру, ведущую к выходу, Бурмаков, уже в космическом костюме - легком, пластичном и очень прочном, сказал:

- Давайте по старому нашему обычаю посидим перед дорогою.

На минуту сели. Потом поднялись. Бурмаков надел на голову гермошлем. Маленький радиопередатчик, вмонтированный в шлем, работал на одной волне с корабельной рацией. Это было сделано для того, чтобы экипаж мог все время поддерживать с космонавтом прямую связь.

Услышав голос Бурмакова, немного измененный микрофоном и динамиком и потому какой-то чужой, Витя заморгал глазами.

- Не горюйте, ребята, - бодро говорил командир. - Следите за мной и помните, что в следующий раз - ваша очередь.

- Скорее бы! - оживился Витя.

- Скоро! - Бурмаков поднял на прощание руку и исчез в дезокамере.