Последняя остановка Освенцим. Реальная история о силе духа и о том, что помогает выжить, когда надежды совсем нет

Вот тут, наконец, он впервые увидел, как на самом деле выглядят эсэсовцы «за работой». Они толкали, пинали и били людей. Многим было трудно забираться в высокие кузова грузовиков. Но эсэсовцы работали своими стеками старательно, без устали.

Одну пожилую женщину ударили палкой по голове, и кровь потекла ручьем. Несколько человек не могли сами забраться в кузов и оставались на земле, но тех, кто пытался подойти к ним, чтобы помочь, отгоняли тычками и угрозами.

Один из грузовиков сдал назад, два эсэсовца подхватили последнего из несчастных, который не смог забраться в кузов, и просто забросили его туда. После чего двинулась вперед шеренга женщин. Он не мог больше видеть Фридель, но знал, что и она находится в этой шеренге. Женщины прошли метров на двести вперед, и тогда мужчинам наконец позволили тронуться в путь.

Шеренги охранялись особенно строго. С обеих сторон их сопровождали штурмовики, державшие оружие на изготовку. На десяток арестантов приходился один охранник. Ханс шел последним. Он видел, как охранники слева и справа от него подавали друг другу сигналы. Один из них, озираясь, подошел слева и потребовал, чтобы Ханс отдал ему часы. Это были хорошие часы с секундомером. Хансу подарила их мама, когда он сдал экзамены в университете.

– Часы нужны мне для работы, я врач, – сказал Ханс.

Охранник осклабился:

– Какой ты врач, засранец! Ты – хуже собаки! Давай сюда часы!

Он схватил Ханса за руку и попытался снять часы. Секунду Ханс пробовал защищаться.

– Ага, попытка к бегству, – радостно констатировал охранник, передергивая затвор.

Только теперь Ханс понял, насколько он бесправен. Чего ему вовсе не хотелось, так это в свой первый день в Освенциме оказаться застреленным «при попытке к бегству». И он отдал часы охраннику.

Они пересекли железнодорожные пути, и тут на повороте Ханс увидел Фридель. Она помахала ему рукой, и он вздохнул с облегчением. Сразу за железной дорогой они миновали шлагбаум, возле которого стояла охрана. Похоже, они наконец вступили на территорию лагеря. Там оказались склады, полные стройматериалов; за ними – навесы, под которыми лежали толстые бревна и кирпичи. Между складами по рельсам сновали дрезины, приводимые в движение ручной тягой. Огромные rollwagen [8] тащили мужчины, впряженные в специальные шлеи. Там и сям вдоль дороги стояли высокие здания; очевидно, это были фабрики, потому что из них доносился шум моторов. И снова – дерево, камни и навесы. Кругом кипела стройка. В стороне от дороги кран поднимал огромные емкости с цементом. Но кранов и дрезин было немного. Везде суетились люди в отвратительных полосатых робах. Здесь почти не было механизмов, в это строительство был вложен труд многих тысяч, нет, многих десятков тысяч рук.

Использовать паровые машины удобно, хотя электричество более эффективно, ведь его можно вырабатывать за сотни километров от места применения и передавать по проводам; бензиновый двигатель позволяет развивать более высокую скорость, чем паровоз, и перевозить более тяжелые грузы. Но бесправные люди, рабы, – дешевле. Вот эти полуобнаженные тени с голодными глазами, с ребрами, торчащими, словно канаты, как бы связывавшие их тела, не давая им развалиться на части. Длинные шеренги людей в деревянных башмаках на босу ногу шли куда-то и несли камни. Они брели, бессмысленно уставясь перед собой, не глядя ни на что вокруг, похожие, словно ужасные близнецы. Никто даже не повернул головы, чтобы взглянуть на вновь прибывших. Время от времени позади них медленно проезжал трактор с тарахтевшим дизельным мотором. И звук этого мотора напомнил Хансу о вечерах, которые он проводил на воде, лежа на дне своей яхты, когда мимо нее проплывали суда, тарахтя дизельными моторами.

Невозможно поверить, что когда-то он жил по-другому! Он постарался собраться. Он чувствовал, что не должен волноваться, что надо приготовиться к сражению. Может статься, ему удастся когда-нибудь вернуться в свою прежнюю жизнь.

Они стояли перед воротами и в первый раз оглядывали лагерь. Перед ними выстроились ряды больших каменных зданий, напоминающих казармы. Двадцать пять двухэтажных зданий со слуховыми окнами на крышах. Между зданиями располагались ухоженные Lagerstrassen [9]

. С тротуарами, аккуратно выложенными плиткой, и небольшими газонами. Все было свежевыкрашенным и сверкало чистотой в лучах осеннего солнца.

Это была центральная усадьба; лагерь для тысяч арестантов, занятых большой, полезной работой. Над воротами красовался отлитый из чугуна девиз лагеря:

«ARBEIT MACHT FREI» [10].

Намек, который должен был успокаивать многих и многих, вступавших в эти ворота. И в эти, и в похожие ворота, расположенные в разных областях Германии.

На самом же деле надпись была всего лишь иллюзией, поскольку ворота были не чем иным, как воротами в ад, и вместо «Arbeit macht frei» правильнее было бы написать над ними:

«Оставь надежду всяк сюда входящий».