Последняя партия

– Говорю же: не знаю. И когда – тоже не знаю. Но Печати кто-то поставил давно и с прицелом на будущее. А активировать решил только сейчас. Когда у нас на носу война и когда вы стянули большую часть своих войск к границе Степи. Очень умно, правда?

От моих слов Фаэс побледнел еще сильнее, а лицо Эннара Второго совсем окаменело.

– Нам надо… надо… что-то делать… – прошептал эрдал, в ужасе оглянувшись на своего короля. – Надо вернуть… хотя бы рейзеров и Орден…

– Не надо, – тихо сказала я, с новым вздохом убирая карандаш. – Потому что сейчас это ничего не изменит.

У Фаэса против воли вырвался горестный стон, а стоящий рядом с ним господин та Лейро как-то странно сгорбился.

– Как мы могли это пропустить? Как пропустил Орден? Жрецы?! Шесть Печатей… боюсь, сир, нам придется вернуться. Иначе от страны не останется даже пепла. Из прорывов Твари расползутся за считанные часы. И мы ничего не сможем сделать. А если Печати уже вскрылись…

– Вскрылись, – подтвердила я, заставив его совсем сникнуть. – Как раз прошлой ночью. Причем одна за другой, начиная с той, которую я показал, и заканчивая последней, которая стоит к югу от Рейданы.

– Значит, Валлион уже умирает, – с горечью заключил господин та Лейро и с болью обернулся к своему королю. – Ваше величество…

На скулах повелителя Валлиона заиграли желваки. Однако он молчал, буравя тяжелым взглядом грязную куртку у меня на груди. То ли оттого, что слов просто не было, то ли были, но все сплошь нецензурные. Интересно, отдаст ли он приказ возвращаться? Плюнет ли на все и уйдет обратно, понимая, что его дом вот-вот развалится на куски? Предаст ли едва образованный Союз?

– Гай, – нерешительно повернулся ко мне мастер Драмт. – А как же ты? Ведь если Печати вскрылись… ты… тебе ведь должно быть… нехорошо.

– Мне было нехорошо, – спокойно согласилась я. – Последние две ночи. Но сейчас уже нормально.

– Хочешь сказать, ЭТО больше не повторится?! – растерянно моргнул маг, прекрасно помня о том, что со мной было во время первого прорыва. – И ты ничего больше не чувствуешь?!

Я криво улыбнулась.

– Я все сделал для того, чтобы ничего не чувствовать. Как думаешь, Риг, для чего Печати расположили именно таким образом? Почему по кругу?

– Чтобы охватить весь Валлион.

– Нет. Для того, чтобы охватить РАВНИНУ, друг мой. Валлион как раз никого не интересует. А зачем это могло кому-то понадобиться?

– Аллар Светоносный! – у мастера Драмта испуганно расширились глаза.

Я хмыкнула.

– Если вспомнить о том, что Печати поставили, когда об Иште даже слыхом не слыхивали, то вывод отсюда можно сделать лишь один – кому-то очень хотелось проделать с Равниной то же, что некогда было сотворено с Фарлионом. А еще раньше – с Невироном и Степью, после чего эта мертвая земля обрела бы нового Хозяина. Но только знаешь что, Риг?

– Что? – едва слышно спросил маг.

– Ничего у них не выйдет. Потому, что последнюю Печать мы разбили пару месяцев назад. А без нее у жреца ничего бы не получилось. Так что открытие остальных Печатей имело своей целью не захватить Равнину, а сделать все, чтобы Ишта умирал вместе с ней. И чтобы вы… союзные войска большей части этого мира… были вынуждены разделиться. Потому что ни один правитель не бросил бы свою страну в такой момент. И не оставил бы там полчища Тварей, когда у него под рукой есть почти полмиллиона готовых к бою солдат, целая толпа простаивающих без дела магов и очень большое желание кого-нибудь убить. Не правда ли, ваше величество?

Я впервые подняла глаза на короля и убедилась: это действительно так. На его скулах уже гуляли не желваки – настоящие канаты. Пальцы он сжал в кулаки, плечи напряг, кажется, готовый уже вот-вот сорваться с места и удавить меня прямо тут, на глазах у двух десятков свидетелей. И, кажется, только крепкая рука Фаэса не давала этого сделать.

– Однако, – продолжила я, спокойно отвернувшись. – Как я уже сказал, Риг, твой огонь я использовал весь. Прошлой ночью и этой, пока метался бешеной собакой по всей Равнине. В итоге, мой собственный брат меня почти проклял, мой верный друг едва жив от усталости, зато Валлион может спать спокойно. Ни одна Тварь так и не выбралась оттуда наружу. И ни одна сволочь не получит от Равнины ни единого лакомого кусочка. А теперь, господа, если у вас больше нет ко мне вопросов, я, пожалуй, пойду. Доброй ночи.

Устало потерев виски, я развернулась и потащилась к выходу, предчувствуя, что еще минута – и свалюсь прямо там, у всех на виду, покорно закрывая глазки и обрубаясь на корню. Все. Не могу больше. Действительно уже ничего не могу. Кроме того, чтобы выползти наружу, найти какой-нибудь свободный угол и упасть в него, как в пуховую перину, чтобы хотя бы один раз за прошедшую неделю нормально выспаться.