Последняя песнь до темноты

Ранней осенью того года Лин посетила дом Гелван, чтобы увидеть дочь, которую родила Рианна Гелван. Каштановые волосы Неда, голубые глаза Рианны. Конечно, это менялось, пока дети росли, но… Лин подумала о девочке с золотыми волосами, что бежала по полю лаванды, розмарина и шалфея, закрыла глаза на миг и коснулась губами щеки малышки.

Девочка с ранних лет будет учиться ножам и поэзии. Рианна указывала из постели, где ее отец держал ее угрозами, чтобы с ней все было хорошо.

— Теперь ты не можешь меня наказывать, Аван, — сказала она сладко в спину отцу. — Это теперь долг Неда.

Отец малышки покраснел, как мак, и почти убежал из комнаты, бормоча про горячую воду. Рианна хитро улыбнулась Лин, и та снова вспомнила Дариена.

Рианна села среди подушек, взяла малышку у Лин и прижала к груди.

— Мы зовем ее Дариана, — сказала она. — Надеюсь, она будет сильной. И что некий придворный поэт обучит ее всему, что нужно, когда придет время. Как она научила меня.

Лин взяла Рианну за руку. Она видела, что девушка была бледнее простыней под ней, и что вокруг ее губ появились новые морщины. Лин сказала:

— Клянусь, что все твои дети будут под моей защитой и любовью, пока я живу.

* * *

Она вернулась к себе во дворец хмурой. День прошел, к счастью, тихо, это было диковинкой. Обычно она бегала со встречи на встречу с просьбами мастеров Академии и проблемами аристократов, поражаясь, как можно чего-то достичь такими встречами.

И воспоминания Эдриена Летрелла и его музыка оставались с ней, сплетаясь. Это бремя будет с ней всю жизнь, по словам Валанира. Не было чар, чтобы убрать из нее Эдриена, и время шло, они сплетались все сильнее.

Она предпочитала не думать о таком, отвлекаясь на множество дел.

— Кто впустил вас без моего разрешения? — сказала она, увидев фигуру у окна, глядящую на волны внизу. Комната Лин в башне была с видом на гавань, и она порой притворялась, когда была счастливее, что училась в Академии, и волны были тихой музыкой к словам, что сочинялись при свете свечи.

Важнее всего была золотая лира рядом со столом у окна. Ночами, когда ее грозили переполнить призраки воспоминаний — ее и чужих — Лин уходила в страстную мелодию. Порой, когда думала, что вынесет это, она играла во тьме песню, что начал сочинять в Академии Дариен. Больше такого не будет.

Валанир Окун пожал плечами, не поворачиваясь.

— Думаю, слуги решили, что ты не будешь против. Я сказал им, что дело срочное.

— Вы очаруете любого, — едко сказала Лин, падая в кресло с вздохом. Было приятно сесть у себя в комнате, не ощущая на себе взгляды.

— Кроме тебя, — Валанир повернулся к ней. — Наверное, дело в северной крови.

— Зачем вы хотели меня видеть? — она отклонила голову и закрыла глаза, надеясь, что успеет выслушать его, не уснув. Он хотел чего-то для Академии, в эти дни перемен они всегда чего-то хотели. Но в обмен она начала требовать, чтобы они принимали женщин в ученики, даже если их поначалу будет мало.

Эту тему обсуждали на нескольких встречах. Лин была удивлена тому, как злилась, когда спорила с мастерами Академии, словно опыт ее жизни мог привести к надежде на что-то еще. Оставалось фактом, что придворным поэтом при короле была женщина. Но мастера Академии веками соблюдали традиции, и существование Лин им казалось мимолетной аномалией. На таких встречах пальцы Лин тянулись к рукояти ножа.

— Я никому не говорил, что я видел на Пути, — сказал Валанир Окун. Она услышала, что он сел напротив нее. В комнате было мало вещей, Лин помнила о своих северных корнях. — И я все еще не могу рассказать.

— Хорошо, — Лин не открывала глаза. — И что тогда вы хотели рассказать мне?

Валанир заерзал.

— Я не могу рассказать, что видел, потому что так слишком впущу в себя, — сказал он. — Но у меня это было началом пути. Убрать вред, что я наделал, или извиниться там, где мог что-то сделать, но не стал.

— Звучит высокопарно, — сказала она сонно.

— Лин. Открой глаза, — нежно сказал Валанир.

Лин сделала это с неохотой и трудом. Ее глаза миг привыкали к свету — было почти темно в комнате. А потом она увидела, что это не ее комната, круглая каменная комната без мебели, там было лишь окно с видом на фиолетовое небо и звезды.

— Куда вы меня привели, Валанир? — сказала Лин, усталость пропала. — Где это?

Он тихо сказал.

— Это Башня ветров. Под этой комнатой ученики сочиняют песни по ночам. Но тут, в комнате наверху, мы в Академии исполняем одни из старейших чар.

— Нет…

— Пора, — сказал он. Ветерок трепал его волосы. Морской ветер был холодным тут, на севере, но полным музыки.

— Мастера знают?

— Потом узнают, — сказал он.

— У меня нет знаний…

— Лин, ты заслужила право. И ты нужна нам.

Она потрясенно покачала головой.

— Что я должна делать?

— Я работаю, как инициатор ритуала, — сказал Валанир Окун. — Мы будем соединены до смерти. После всего, что я сделал жуткого в жизни, и что должен был сделать… я знаю, что хоть одно добро принес в мир.

Она посмотрела ему в глаза. Лин вспомнила ночь середины лета, зеленые глаза из-за маски Талиона. Конца пути еще не было. Пока что.

— Закрой глаза, дорогая Лин, — сказал Валанир.