Последняя ступень (Исповедь вашего современника)

Литератор Н. И. Жаркова свидетельствует, что у нее из какого-то очередного рассказа выбросили слово «Родина» даже применительно к Америке: «Как, вы хотите, чтобы мы учили наших детей слову «Родина»?» Это услышано от нее, как говорится, «из первых рук».

Кроме того, нависала ликвидация крестьянства и превращение его в огромнейшую трудовую армию. Мог ли такой поэт, как Есенин, вписаться в эту грядущую обстановку, в эту, короче говоря, систему? Чуть позже Маяковский и тот понял, что не вписывается. Все яркое должно было уступить место среднему.

Только напрасно думать, заметим вроде бы в скобках, что Есенин ушел как поэт советский. Есенин был последний чисто русский поэт, русский поэт в точном смысле этого слова. Потом уж пошли — советские. Прочитаем, чтобы уж закончить о Есенине, его стихотворение, относящееся к 1922 году, которое не оставляет никаких сомнений о позициях Есенина в той буче, в которой, прямо скажем, нелегко было разобраться, и многое путалось, и были все эти «Песни о 26-ти», но сердце в конце концов не выдерживало, кричало:

Мир таинственный, мир мой древний,Ты, как ветер, затих и присел.Вот сдавили за шею деревнюКаменные руки шоссе.Так испуганно в снежную выбель

Заметалась звенящая жуть.Здравствуй, ты, моя черная гибель,Я навстречу к тебе выхожу!Город, город! Ты в схватке жестокойОкрестил нас как падаль и мразь.Стынет поле в тоске волоокой,Телеграфными столбами давясь.Жилист мускул у дьявольской выи,

И легка ей чугунная гать.Ну, да что же? Ведь нам не впервыеИ расшатываться и пропадать.Пусть для сердца тягуче колкаЭта песня звериных трав!..…Так охотники травят волка,Зажимая в тиски облав.Зверь припал… и из пасмурных недр

Кто-то спустит сейчас курки…Вдруг прыжок… и двуногого недругаРаздирают ни части клыки.О, привет тебе, зверь мой любимый!Ты не даром даешься ножу.Как и ты — я, отвсюду гонимый,Средь железных врагов прохожу.Как и ты — я всегда наготове,

И хоть слышу победный рожок,Но отпробует вражеской кровиМой последний смертельный прыжок.И пускай я на рыхлую выбельУпаду и зароюсь в снегу…Все же песню отмщенья за гибельПропоют мне на том берегу.

Но далеконько мы ушли в сторону. Вопрос, помнится, был поставлен об историческом казусе. Как же произошло, что Сталин, продолжая осуществлять предначертания и планы, уже разработанные до него, и разрабатывая новые планы глобальной революции, то есть интернациональные, антироссийские идеи, заслужил в конце концов не благодарность, а ненависть людей, произведших революцию или, во всяком случае, воспользовавшихся ее плодами. Что же произошло после смерти Ленина?

К моменту смерти Ленина все было сделано, все расставлено по местам. Основные государственные органы подавления, руководства, власти находились в руках Интернационала. ЧК (в дальнейшем ОГПУ, НКВД, КГБ), армию и ЦК возглавляли и не только возглавляли, но и контролировали на всех средних инстанциях интернационалисты. К моменту смерти Ленина в этих трех основных государственных институтах в центре, то есть собственно в ЦК, ЧК и генеральном штабе, на уровне высшего руководства, средних руководителей, а равно и на местах, в губерниях, позднее в областях, равно и в военных округах, все руководящие нити находились, мягко сказать, не в русских руках. В тех же самых руках и все средства массовой информации, все газеты, журналы, книжные издательства, от главного редактора до заведующего хозяйственной частью, от Мехлисов, Авербахов, Кольцовых, Стекловых до Богорадов вся пресса, литературная критика, радио, все второстепенные государственные институты вроде профсоюзов, министерств, главков, трестов, торговли, медицины, педагогики — все было нанято и захвачено, все было пронизано, все крепко держалось в руках.