Последние бои на Дальнем Востоке

После описанного заседания совета управляющих ведомствами правительство устроило съезд старших войсковых начальников; я на нем не был, но слышал, что делового значения он не имел, так как речь опять шла о недостатках, нуждах, а не о том, сколько может выделяться на армию средств в действительности. Точно нарочно закрывали глаза на то, что есть известный минимум расходов, уменьшить который уже никак нельзя. На неотложное нужно было до 13 тысяч рублей в день, а часто выдавали всего 2–3 тысячи.

В лучшем положении был флот, которому его ежедневную норму выдавали более исправно; общего для всех снабжения не было, и флот был на особом положении. По тем порядкам, которые были ранее установлены в армии, 1 мая часть людей могла уйти со службы, так как служба считалась добровольной и каждый доброволец два раза в год мог уйти. Несмотря на то что люди сжились, скверное финансовое положение, невыплата вовсе жалованья делали то, что значительная часть людей искала заработка и собиралась уйти. Командование не предполагало удерживать людей, а ограничиться только обращением держаться вместе.

Поэтому я был очень удивлен, когда, вернувшись в Харбин, прочел в газетах приказ правительства с воспрещением 1 мая покидать ряды (подписанный вслед за С. Меркуловым и генералом Вержбицким). В той обстановке, какая была во Владивостоке, по-моему, следовало давно не мешать уходу. Правительство объявляло о том, что обстановка требует не только оставления всех, но может заставить произвести мобилизацию. Очевидно, рассчитывали на какие-то большие ресурсы.

В мае месяце вражда между Меркуловым и верхами командования не прекратилась. Обе стороны искали выхода. Меркуловы наметили изъятие из ведения командующего армией вопросов снабжения и передачу этого в руки Н.Д. Меркулова; намечалось, по-видимому, устранение генерала Вержбицкого и Пучкова вопреки известной автономности армии. Просили из Харбина прибыть для совещания генерала Дитерихса, но тот отказался, ответив, что всякие советники пользы не принесут, что раз есть командующий армией, то он и должен пользоваться всеми правами в армии, какие положены законом. Верхи командования определенно ни в чем не верили С. Меркулову и считали, что он должен уйти. Народное собрание было на стороне командования.

В середине мая я снова прибыл во Владивосток; положение не изменилось. Правительство жило тревожно; его все время пугали переворотами. Контрразведчики, которых держали при себе Меркуловы, видимо, пользовались моментом и почти ежедневно приносили разные сведения. Генерал Молчанов показывал мне две записки С. Меркулова, в которых тот приказывал ему арестовать лиц так называемой семеновской ориентации, а затем писал о заговоре, в котором принимает участие даже комендант города. В то же время правительство решило распустить Народное собрание, чтобы не быть связанным ничем.

29 мая я был вызван к командующему армией; там застал генерала Пучкова, Молчанова и, кажется, Смолина{8}

. Генерал Вержбицкий предложил мне поехать в Харбин и просить приехать генерала Дитерихса{9}, которому он передаст командование; я должен был передать, что командование поступит по его указаниям вполне, вплоть до ареста Меркуловых, если это будет нужно.

Я знал приблизительно отношение генерала Дитерихса к приморской обстановке и различным персонажам; он считал, что худо ли, хорошо ли правительство, но оно создано совместно с армией и потому надо с ним мириться; знал, что он пойдет в армию, чтобы помочь ей, но как отнесется к вопросу об устранении Меркуловых или к принятию командования помимо их, не знал.

Я должен был выехать немедленно, но как раз в это время в полосе отчуждения КВЖД началось выступление сторонников У-пейфу и правильное движение прекратилось. Несколько дней было неясно, долго ли продлится борьба и даже кто возьмет верх. Н. Меркулов{10} одно время настаивал на военном вмешательстве с целью поддержать Чжан Цзолина, но решено было ограничиться мерами предосторожности на случай, если война перекинется через границу.

1 июня утром совершенно неожиданно узнаю, что ночью произошел переворот. Народное собрание объявило всех членов правительства устраненными от власти и передавало ее временно президиуму Народного собрания. Меркуловы должны быть арестованы, но это не выполнено. Оказывается, вечером 31 мая стало известным о роспуске Народного собрания. Последнее решило не расходиться, и президиум обратился к командованию за поддержкой; командование решило охранять Народное собрание, выставило караул и одновременно заявило, что оно не считает возможным в дальнейшем оставления прежнего состава правительства.