Последние дни Джека Спаркса

– До сих пор не очень хорошо себя чувствую, – вру я, проглатывая злость на то, что она съезжается с полным обормотом вместо того, чтобы быть со мной.

Она кивает, скрещивает руки и поворачивается к монитору с нетерпеливым и требовательным выражением.

К тому времени, как ты, дорогой читатель, возьмешь в руки мою книгу, ты наверняка уже успеешь посмотреть это видео. В противном случае можешь найти его онлайн (Элеанор: Будь умницей, вставь сюда ссылочку)[5]. Но поскольку чтение книг заключается несколько в другом и еще потому, что кто-то здесь может оказаться слабовидящим, я собираюсь пересказать его во всех подробностях.

Итак, наш призрачный поезд отправляется в путь…

Видео снято в цвете, но в кадре столько черного, серого и белого, что запись кажется монохромной. Если судить по качеству, съемка была сделана в цифровую эру, но сложно сказать наверняка. Эту загадку, в частности, мне предстоит решить в ходе своего расследования, дамы и господа.

В кадре темно. Сцена освещена ровно настолько, чтобы разобрать происходящее. Разобрать – да, но не разобраться.

Мы видим коридор в каком-то подвале, а может, в котельной, а может, в котельной, которая находится в подвале. На протяжении всего видео слышится тихий механический гул. Единственный источник света – голая лампочка на шнурке, которая попадает в кадр на седьмой секунде хронометража. Лампочка покрыта копотью, и свет от нее идет потускневший.

Холодно – это понятно по пару изо рта оператора. Для простоты будем обращаться к нему в мужском роде. Ни картинка, ни звук ничем не выдают пола оператора, но давайте начистоту: любой женщине хватит ума не спускаться с включенной камерой в промозглый, темный жуткий подвал.

Камера снимает на высоте всего пары футов от земли. Она продвигается вперед медленно, вздрагивая на каждом шагу. Кажется, будто оператор ползет вперед на коленях. В паре шагов слева – стена из покоцанных, потускневших от возраста кирпичей. Впритык справа – противоположная стена в паутине труб, каждая по паре дюймов в диаметре. Они окрашены разными базовыми цветами, но краска почти везде пооблупилась. Трубы подбираются и убегают от допотопных пропыленных коробов со стрелками и циферблатами.

Впереди коридор уступает залитому темнотой пространству. Там же стена с трубами сворачивает вбок, и пока оператор приближается к этому углу, он держится близ стены, но, словно опасаясь неизвестности, замедляет шаг перед неизбежным поворотом. Теперь мы не только видим, но и слышим его дыхание, тонкое и прерывистое. Он явно напуган.

Дальше – пауза. Ты буквально чувствуешь, как он собирается с духом. Ты буквально слышишь, как он дует в штаны от страха. (Элеанор: Думаю, позже я сам выберу один из этих вариантов. Какой выберет наша мадам Скромность – и так понятно…)

Потом он снова начинает ползти, приближаясь к повороту.

Но вы не переживайте: видео на этом не заканчивается. Это была бы чудовищная досада. Нет, впереди у нас еще добрых тридцать секунд.

Сохранивший, видимо, толику здравого смысла оператор не ныряет за угол резко. Нет, он высовывается миллиметр за миллиметром. Да и как знать, может, он вообще сперва высунул из-за угла одну только камеру: голова отдельно – объектив отдельно. Так бы поступил лично я, и неважно, что я не верю в привидений.

Камере не сразу удается сфокусироваться на плохо освещенном и мутном предмете съемки. В конце концов картина перед нашими глазами вырисовывается. В этот момент ее видит и оператор. Он резко ахает, и камера у него в руках дрожит.

Следующие несколько секунд слышно только механический гул, который, судя по всему, раздается из генератора.

В центре сцены – два человека. Один распростерт на полу, второй – стоит.

Во всяком случае, мне кажется, что на полу – человек. Густая тень скрывает из виду его фигуру. Мы видим руку, ладонь, общие человекоподобные контуры тела – и все. Может, это вообще манекен или пугало. Но все-таки кажется, что это настоящий человек, распростершийся на животе и совершенно неподвижный, и в кадре видно только верхнюю часть его туловища.

А вот у второго человека, как я уже пытался объяснить Бекс, наоборот. Он стоит над телом первого, и камера позволяет увидеть только его ноги. Судя по их позиции, человек отвернут от камеры. Он бос. Его ноги в слабом освещении кажутся совсем черными и… как будто прозрачными. Их видно насквозь, в лучших традициях привидений. Ноги медленно скрываются из виду и появляются снова, как мерцающие огоньки на елке, которые никогда не гаснут до конца и никогда не обретают плотность. Очень неожиданный эффект, от которого сразу становится не по себе.

Опереатор, похоже, того же мнения, потому что он шепчет:

– О боже… вот оно.