Последние дни Джека Спаркса

О многострадальной Мадделене Корви мне и так известно, а вот поиск Пио Аккардо выдает мне обычного реального юношу двадцати трех лет, которого еще помнит Интернет. Тут – селфи с коллегами; там – запись в блоге про «Плюсы и минусы работы в больнице». На одной фотографии он со счастливым лицом сжимает в руках сверток с университетским дипломом, и лавровый венок на его макушке кажется мне терновым венцом.

Статья «Республики» датирована вторым ноября, и больше материалов на эту тему я не нахожу. На других сайтах пересказываются те же события, в паре источников цитируют нашего общего друга отца Примо Ди Стефано: «Я сделал все, что было в моих силах, чтобы изгнать демонов из бедного ребенка. Мне горько признавать, что моих попыток оказалось недостаточно. Я заклинаю всех относиться к Марии Корви с особой осторожностью, ведь дьявол всецело завладел ее душой. Я буду молиться за упокой души ее матери и синьора Аккардо».

Вот оно, оказывается, как. Убийство. И жатва еще не окончена.

Через несколько часов после того, как я узнаю о хэллоуинском кровопролитии, у меня звонит телефон.

Я нахожусь на нижнем этаже магазина «Амеба Мьюзик». Наверное, это самый большой магазин пластинок в мире: по площади он сравнится с бейсбольным полем. И от стены до стены – музыка на осязаемых носителях.

Я изучаю обложку альбома «Reign In Blood» 1986 года группы Slayer. Я сидел на их музыке в подростковую фазу увлечения трэш-металлом. Хорошо помогает справиться с гневом – хотя вот подружке Честейн такая музыка небось покажется детской колыбельной. На конверте изображен Люцифер с козлиной головой, который восседает на плечах своих прислужников во время шествия по аду. Сегодня мне смешно лицезреть такое шаблонное изображение дьявола.

Голос с сильным итальянским акцентом принадлежит человеку средних лет. Я впервые слышу этот голос. На заднем плане различим гул, офисная суета.

– С кем имею честь разговаривать? – спрашивает он.

Может, звонят из колл-центра?

– А вы сами не знаете? Это же вы мне звоните. Джек Спаркс. А вы кто?

– Инспектор Кавальканте, римская полиция. Могу ли я поинтересоваться, кем вы приходитесь Антонио Бонелли?

– Не знаю такого. Почему вы звоните мне?

– Боюсь, синьор Бонелли вчера был найден мертвым. Судя по всему, он выполнял для вас переводческую работу… сейчас уточню… тридцать первого октября.

Боже.

– Тони? – переспрашиваю я, засовывая «Reign In Blood» к другим пластинкам. – Я знал его только как Тони. Да, в тот день я впервые с ним встретился.

Инспектор спокойно объясняет ситуацию. Звонок его вызван тем, что накануне своего исчезновения несколько дней назад Тони много рассказывал обо мне своей жене. Испугавшись, что меня вызовут на допрос, я поспешно говорю, что покинул Италию ночью в Хэллоуин и с тех пор не возвращался.

Тони оставил дома предсмертную записку: «Сущий ад – не иметь над собой контроля. Контроль надо мной теперь в ее руках. Я должен сделать то, что должен». И представляете, в записке был постскриптум: «Во всем виноват Джек Спаркс». Как мило.

Дальше – больше. Пятого ноября жена Тони обратилась в полицию с заявлением на мужа, который проявлял сексуальное насилие по отношению к их маленькому сыну. Это-то каким боком моя вина? Что-то новенькое.

Кавальканте говорит, что расследование только начинается и пока они просто «устанавливают основные факты». В этот момент мой взгляд падает на человека в другом конце аллеи магазина. На человека, очень похожего на Тони.

Он стоит и смотрит на меня, одетый в ту же самую куртку, какая была на нем в Италии. Она блестит, как мокрая. Его волосы тоже.

Это ужасно глупо, но все равно я начинаю идти в его сторону.

Ниточки, узелки, как легко ими прельститься.

– Как он умер? – спрашиваю я в телефон.

Молчание. Ответ:

– Тело синьора Бонелли было найдено в реке за чертой города. У вас есть мысли, почему он мог возложить вину на вас?

– Ни единой, – отвечаю я, пристально вглядываясь в двойника Тони, подступая ближе.

– Вы общались с господином Бонелли после церкви?

– Нет.

Я врезаюсь в скейтершу с розовыми дредами, уткнувшуюся носом в телефон. Когда я проскальзываю мимо, не обращая внимания на ее брань, двойник Тони как сквозь землю провалился. Там, где он стоял, на полу осталась лужа зелено-коричневой водицы.

Я отвечаю на вопросы Кавальканте, не сводя глаз с этой лужи.

Перед тем как он кладет трубку, я спрашиваю:

– Скажите, вам известно что-нибудь о деле Марии Корви? Ее нашли?

– Я не могу обсуждать другие дела, извините.

Я говорю, что я журналист, но это не помогает. Хочу рассказать ему о связи между Тони и Марией, но одергиваю себя. Потому что знаю ли я сам, что это за связь такая, помимо того, что они пару часов находились в одном помещении?

– Почему вы интересуетесь? – спрашивает Кавальканте.

– Да так, видел в новостях, – отвечаю я и кладу трубку, как раз когда миловидная сотрудница магазина с ретро-стрижкой подходит убирать лужу. Она выжимает зеленоватую жидкость со швабры в ведро, приговаривая: «Что за хрень…»