Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

– остатки 95-й и 25-й стрелковой дивизии, отошедшие в верховья Стрелецкой балки и занявшие позицию на левом фланге этого рубежа.

По данным допросов пленных, оборона была разделена на три сектора, которыми руководили:

1-й сектор – штаб 142-й бригады (командиром указан подполковник Ковалев). Сектор поддерживают минометный, противотанковый и артиллерийский дивизион бригады;

2-й сектор – штаб 386-й стрелковой дивизии (командиром указан полковник Скутельник). Сектор поддерживают остатки 99-го гаубичного артполка (4 орудия 152-мм);

3-й сектор – штаб 95-й стрелковой дивизии (командиром указан майор Кокурин). Поддерживают сектор две гаубицы 134-го гаубичного артполка и зенитная батарея.

Резерв – остатки 125-го танкового батальона, которые должны были соединиться с остатками 81-го танкового батальона, морские части и дивизион гвардейских минометов.

Перед фронтом «линии прикрытия эвакуации», на ее правом фланге, на линии Мраморная балка – верховья Юхариной балки (в районе аэродрома), находились остатки 388-й и 109-й стрелковых дивизий. Эта позиция была вынесена вперед и не имела стыка на своем левом фланге с остальными частями.

Как следует из документов 30-го немецкого корпуса, части 388-й и 109-й стрелковых дивизий занимали позиции в районе Мраморной балки, хутора Беш-Коба, Георгиевского монастыря, хутора Бермана. Противник указывает, что в районе хутора Бермана находятся части 602-го стрелкового полка и 279-го батальона связи. Ближе к морю находился 456-й стрелковый полк. В районе аэродрома Юхарина балка у противника указаны части 778-го и 773-го стрелковых полков 388-й дивизией. Утреннее донесение 30-го немецкого корпуса содержит следующую информацию: «5.40. Перед 170-й пехотной дивизии наблюдается оборона по линии 145–144 – Мраморная балка»[422].

Из города не отошли отдельные группы военнослужащих, ряд морских подразделений, включая остатки сводного полка Береговой обороны, тылы Приморской армии и т. д. Часть личного состава 191-го запасного полка осталась в Херсонесских казармах. Там же оставался личный состав 75-й зенитной батареи и служб тыла Приморской армии.

Парадокс состоял в том, что последний, официально назначенный командир севастопольской обороны П.Г. Новиков до 16 часов не имел связи с частями, занимавшими линию прикрытия эвакуации. Лишь около 16 часов 1 июля была протянута телефонная связь в штаб левого подсектора. Связь с правым подсектором осуществлялась по линиям связи, проложенным до войны на хутор Фирсова и в городок 35-й батареи. К примеру, так описывает ситуацию начальник связи 95-й стрелковой дивизии И.Н. Пазников: «Не имея никаких указаний командующего армией и штаба, командиры секторов во взаимодействии всех имеющихся сил спланировали наступление по всему фронту».

Береговые батареи № 18 и 14 находились вне «линии прикрытия эвакуации». Они имели противоштурмовые укрепления, однако мер по обеспечению их боеспособности, прикрытию позиций стрелковыми частями и зенитной артиллерией не предпринималось.

По данным П.А. Моргунова, бывшего коменданта Береговой обороны Севастополя, батареи были захвачены днем 1 июля. Он указывает: «В этот день береговые батареи № 18 и 14 израсходовали весь боезапас и уничтожили немало танков и живой силы противника. Затем они были окружены. Около 14 часов на батарею № 14 пошли в атаку танки и пехота врага. Весь личный состав батареи № 14 геройски дрался и в большинстве своем погиб, так как прорваться было невозможно»[423].

Эти строки были написаны задним числом, так как к этому моменту П.А. Моргунов находился по дороге в Новороссийск. Непосредственные участники тех событий дают иные данные. Бывший военврач 2-го артдивизиона Ятманов в своих воспоминаниях указывает, что на 14-й батарее с вечера 30 июня находился штаб 2-го артдивизиона Береговой обороны. Командир дивизиона майор Черномазов появился на батарее и потребовал предоставить ему транспорт для поездки на 35-ю батарею на совещание. В связи с тем, что транспорта не было, для поездки ему выделили прожекторную машину, и больше его никто не видел. По тем же данным, батарея расстреляла свой боезапас еще до начала ее штурма, и уже 30-го числа ее орудия были выведены из строя личным составом, а продукты из неприкосновенного запаса были выданы на руки[424].

Большая часть личного состава батарею покинула и перешла по берегу на другую сторону бухты в район прожекторной станции на массиве бывшей царской батареи № 23. На 14-й батарее оставалась часть личного состава во главе с командиром батареи Григорием Исааковичем Халифом.