Последние дни. Том 1

Магнитофон в клетке Фарадея, установленной в столе, был включен, телефонная трубка лежала на столе, и Лонг-Джон Бич, запертый в переговорной комнате в противоположном конце клиники, слушал разговор – Арментроут был психически защищен, замаскирован. На столе, рядом с телефонной трубкой, располагались шкатулка, скрывавшая в себе двадцать карт Ломбардской нулевой колоды Таро, и пачка гвоздичных сигарет «Гуданг гарам», так что он был совершенно готов выделить и усвоить хотя бы парочку из сверхъестественных личностей Пламтри. «Вывести часть девочек из автобуса, – с нервической веселостью подумал он, – похитить у Белоснежки нескольких гномов. „Чтобы лучше тебя съесть, дитя мое“. А на тот случай, если Коди решит перехватить инициативу и прибегнуть к насилию, он положил в карман электрошокер на двести пятьдесят тысяч вольт. Тоже своего рода „эдисоновская медицина“».

Как только она села на кушетку – на сей раз, чопорно выпрямившись и сдвинув колени, – он протянул ей стакан с водой, в которой заблаговременно растворил три миллиграмма порошка бензодиазепина.

– Выпейте, – сказал он, улыбаясь.

– Это… что такое?

– Легкий релаксант. Вы ведь наверняка испытываете боли в суставах?

– Только в одном кулаке.

– Ну… Коди это понравится, можете мне поверить.

Пламтри взяла у него стакан и внимательно посмотрела на воду.

– Дайте-ка мне подумать минутку, – сказала она. – Вы нас всех взбаламутили.

Арментроут повернулся к столу и протянул руку к телефону.

– Можете думать, но, если откажетесь, я прикажу ввести его вам внутривенно.

Блеф удался. Она вскинула ушибленную руку – «Подождите!» – и, держа стакан в другой, осушила его четырьмя глотками; настольная лампа в это время мигнула лишь раз, чуть заметно.

Она даже облизала край, прежде чем, наклонившись, поставить стакан на ковер, и, глядя на него, села по-другому, подавшись вперед и наклонив голову так, что подбородок теперь почти касался пуговиц его рубашки над пряжкой ремня.

– Весьма щекотливая ситуация, – сказала она. – Но, полагаю, здесь нас никто не увидит, правда?

– Ну, – рассудительным тоном протянул Арментроут, взглянув на дверное окошко с таким видом, будто никогда прежде не думал об этом, – полагаю, что нет. – Наркотик еще не мог подействовать на нее.

Она махнула правой рукой и подмигнула ему, а потом взяла левой его левую руку и прижала ко лбу.

– Доктор, вам не кажется, что у меня жар?

Она, закрыв глаза, водила его ладонью по своему лбу.

Его сердце вдруг заколотилось. «Плыви по течению», – сказал он себе, мысленно пожав плечами. Не отрывая руки от лица женщины, он сел на кушетку слева от нее.

– Существуют, – чуть слышно сказал он, – анатомические зоны, где гораздо удобнее проводить мануальное измерение температуры. Вернее, в которых.

– Правда существуют? – спросила она, проводя его ладонью по своему носу и губам, и, переместив ладонь под подбородок, на горло, выдохнула: – Доктор, вы ведь скажете, где я теплей всего?

Он едва успел прикоснуться пальцами к верхней пуговице ее блузки, как настольная лампа потемнела, и женщина резко отбросила его руку.

– Разве при психиатрических процедурах не должна присутствовать медсестра? – быстро спросила она.

Он выдохнул, попытавшись сделать это незаметно.

– Дженис.

– Да?

– Кто… это был?

– Судя по всему, Тиффани.

– Тиффани… – Он покивал головой. – Что ж, мы с нею вели… э-э… весьма плодотворный диалог.

– Валори заперла Тиффани в ее комнате.

– В… домике гномов, да?

Пламтри улыбнулась ему и постучала пальцем по своему виску.

– Совершенно верно. – Она вдруг начала беспокойно принюхиваться, облизывать губы, а потом спросила: – Можно мне пойти принять душ?

В этом замечании не имелось ни малейшего намека на заигрывание.

– У вас еще волосы не высохли, – оборвал ее Арментроут. – Уверен, что вы после ланча уже успели помыться. И сможете помыться еще раз, когда мы закончим. – Он хлопнул ладонями по коленям, поднялся и подошел к столу. Трясущимися пальцами выудил гвоздичную сигарету и прикурил от одной из дешевых больничных зажигалок. Затянулся несколько раз, морщась от приторно-сладкого дыма, и резко открыл пурпурную бархатную шкатулку.

– Так! – сказал он, выкладывая необычно большие карты Таро на столе картинками вверх, но не глядя на них в упор. – Я хочу расспросить вас о первом дне Нового года. По вашим собственным словам, вы убили человека. Короля, которого почему-то звали Летающей монахиней. Неделей позже мистер Кокрен увидел в Лос-Анджелесе человека, у которого была бычья голова. На Вигнс-стрит, что по-французски значит «виноград», ведь там, на месте железнодорожного вокзала, когда-то были виноградники. – Перебирая карты и поглядывая на них прищуренными глазами сквозь ресницы и клубы дыма, он сумел найти карту Солнце, на которой был нарисован миниатюрный херувим; херувим воспарил над изломанным краем скалы, поднимая гримасничающую отрубленную красную голову, от которой в разные стороны, как толстые прутья, расходились золотые лучи.

Повернувшись, он сунул эту карту картинкой ей под нос:

– У вашего короля была бычья голова? – И сильно затянулся сигаретой.