Последние дни владения

Страх сдавливал горло Наташи всё крепче. Это похоже на треск погремушки на змеином хвосте. Такой характерный.

Мягко погас экран телевизора, сам по себе. Медленно, медленно, чуть мерцая, будто от падения напряжения в сети, потух свет в коридоре, в ванной…

Петрова стояла неподвижно, глядя перед собой.

Тело онемело. Казалось, всё в нём замерло. Сердце и каждый орган заледенели. И только в животе будто разгоралось пламя, больно обжигая внутри.

Перед Наташей, на противоположной стене, горел ночник. Один огонёк в тёмном пространстве комнаты, в которой… есть кто-то ещё.

Петрова поняла это. Почувствовала взгляд, направленный прямо на неё. И страх, сжимавший грудь, словно раздавил.

Наташа отчаянно открывала рот, но воздух не шёл. Грудь не поднималась, и тупая боль растекалась в ней. А шею резало что-то острое, при этом сжимая. И внезапно по ночной сорочке потекла тонкая капля крови.

Петрова наконец поняла, что это не страх.

Страх был в её голове, он придавил мысли, и казалось, втыкал в тело острые иглы, от чего пальцы и руки дёргались в мелких судорогах, а это…

Это удушение! Она не дышит, потому что кто-то действительно сдавливает её грудь и шею!

Что-то лопнуло в голове, и кровь хлынула из носа, потекла на губы Наташи, но она не заметила этого. Ужас уничтожал сознание, лишая способности осознавать происходящее.

Но странно чётко прозвучал внутренний Наташин Голос, так не похожий на привычный её.

– Ты же позвала, – сказал он.

– Нет, нет, – Петрова шептала беззвучно, но отчаянно. – Нет…

– Уже не хочешь? – Голос был насмешлив. – Ты же сказала: ко мне, мальчики. Ну вот, они пришли.

– Прости, прости, – шептала Наташа, – не надо… пусть уйдут…

Удушение чуть ослабло, она смогла сглотнуть слюну и зарыдала. Слезы потекли по щекам.

– Нет, теперь они точно не уйдут, – внутренний Голос не выразил жалости. – Ты им нравишься.

Змеиный треск раздался прямо в ушах Наташи. И её ноги внезапно схватило что-то горячее и влажное. Будто бёдра обдали кипятком, и сжали толстыми горячими канатами.

Петрова взвыла сжатым горлом. Дрожь колотила её от затылка до пяток, и в этой судороге ужаса, она билась головой, спиной, и локтями о стенку, кричала, пыталась вырваться. И чем дольше пыталась, тем сильнее и больнее обо что-то резалась. Кровь капала на пол.

А перед глазами появлялась фигура… Человеческая. Серая. Сияющая. Демон был высок. Голова Наташи находилась на уровне его груди. Он сжимал женщину своими огромными пальцами. Один коготь упирался ей в лоб, второй, – загнутый и острый, держал её за шею, словно рыбку на крючке, и ещё три уткнулись в плечо и грудь.

Мечущаяся по стенке Петрова, видела мощные мышцы его голого живота и ног, пронизанные горящими красно-жёлтыми сосудами, и огромный, пульсирующий орган. В раскрытую дырочку на его головке мог бы войти кулак Наташи. И оттуда на её грудь капала блестящая прозрачная жидкость.

А внизу, на полу, что-то извивалось…

Между ног Петровой, схваченных горячими канатами, был кто-то ещё. Густая жидкость текла по её клитору и половым губам, причиняя обжигающую боль, но вместе с ней и возбуждение, которое Наташа пока не осознавала за ужасом. Но оно уже было.

Что-то ласкало её, пока она металась, пытаясь вырваться, и резалась всем телом об когти демона. И постепенно это ощущение начало пробиваться сквозь истерику.

Наташа различила на полу огромных чёрных мускулистых змей. Скрученные витки их тел поднимались до её пояса, и заполняли всё пространство до кухни.

Петрова хрипло выла, обдирая горло, и постепенно понимая, что то, что кажется тремя змеями – это одно целое. Между ней и демоном, державшим её у стены, поднялись на трёх хвостах голова и торс человека. Длинные мокрые волосы в блестящей слизи, как и он весь, приклеились к его телу сине-чёрной окраски. Человеческой половиной он был меньше первого, но его длинные рельефные мышцы, явно не были слабее, и там где торс сходился с мускулистыми хвостами в чёрной чешуе, стояли три мощных члена с крупными головками.

Наташа не понимала половину того что видит из-за метаний, но силы заканчивались. И, тяжело хрипя, она сдавалась. Чувствовала, что сознание перестаёт существовать. Она не теряла его, она оставалась с демонами, но разум словно распадался на куски от ужаса.

Петрова смотрела в лицо Змея. У него был огромный рот – от середины одной щеки до середины другой. Острые зубы виднелись за тёмными губами, по которым текла горячая слюна. От прозрачной жидкости поднимался пар.

Наташа застонала, поняв – тот кипяток на её ногах… Это его слюна. Змей ласкал её всё это время. Он внезапно открыл рот, и его язык, – длинный, чёрный… выполз из него, как живой.

Петрова завопила, а язык Змея, извиваясь, двинулся по его шее вниз, и переполз на Наташу. Раздвоился, коснувшись её, и как две змеи, обернулся кольцами вокруг её груди, крепко стискивая каждую.