Последние каникулы, Шаровая молния

 - Это такой важный этап! - сказала Коломенская, когда вино было разлито в лабораторные стаканчики и тигли.- Всегда трудно найти подходящие слова, если хочешь быть искренним, поэтому я повторю стихи: "Я пью за здоровье не многих, не многих, но верных друзей, друзей неуклончиво-строгих в соблазнах изменчивых дней..." '. Дорогой Андрей Васильевич! Вы работаете у нас недавно, но мы уже полюбили вас за умение работать, быть неуклончиво строгим. За ваши успехи!

 С Кузьминым чокались, торжественно пожимали ему руку, а Любочка отлучилась куда-то на минутку, а потом под аплодисменты вручила ему роскошную ручку с золотым пером. Он благодарил их ?сех и кланялся, а они все хлопали, пока он не догадался поцеловать ужасно смущенную Любочку.

 Он обучил Любочку своим методикам и теперь только краем глаза следил за тем, как она работает.

 После Нового года (он благостно отпраздновал его у Любочки, кроме него, в гостях была еще Коломенская) он беззастенчиво сунул нос в, соседние комнаты, где работали ребята-аспиранты - милые солидные парни, поначалу потешавшие его своей сугубой основательностью. С московской легкостью он перешел с ними на "ты" и стал поглядывать на их пробирки.

 Пожалуй, только добродушно-мордастый Федор добровольно и даже несколько суетясь подпустил Кузьмина к своим хилым культурам тканей. Руки у Кузьмина зудели, и он целую неделю провел у Федора в комнате, натаскивая его на культивировании фибробластов. Пока у Федора совсем ничего не получалось, Кузьмин был терпепив, вежлив, по-столичному академичен. Когда же Федор стал из раза в раз все тверже творить чудо оживления этой ленивой клетки, Кузьмин стал придирчив, язвителен и нетерпелив. При всем том он делался смешно благожелателен и даже сюсюкал, когда Федор хоть чуть-чуть начинал задумываться о модификации методики. "Это же классная идея! - говорил Кузьмин.- А ну, попробуем!"

 Однажды он увязался с ним на ферму, но всей процедуры забора крови и кожи не выдержал, ушел, когда увидел набычившееся, отупевшее лицо Федора.

 А в Любочкиной комнате были милый порядок, тишина. Любочка гнула спину над препаратами. "Попробую устроить один фокус!"-пообещал Кузьмин и порылся в термостате, ему попались подходящие культуры ткани (он даже не спросил, зачем они здесь), и он начал, дурачась, импровизировать.

- Любаш,- сказал он через два дня,- посмотри, какая прелесть! Давай делать вот так, а? А потом раздобудем другие стимуляторы и ка-ак!..

- Да, интересно,- отозвалась Любочка, выбираясь из-за его микроскопа и принимаясь за свою рутину.- Опять ругаться будут-не успеваю!

- Что это на тебя наваливают!-возмутился большой начальник Кузьмин, отбирая у Любочки часть стекол.- Считать трансформации?

 Игнорируя правила лаборатории, он закурил и, привычно, механически точно заправив под прижимные клеммы стеклышко с отпечатком ткани, стал считать клетки. Потом он взял следующее стеклышко, потом еще одно

- Что за черт! - сказал он.- Любаш, почему ты останавливаешь трансформацию на этой стадии?

 Любочка подняла голову от окуляра микроскопа, вздохнула и. умоляюще поглядев на Кузьмина, объяснила: это очи испытывали противоопухолевую вакцину!

 Кузьмич засмеялся, он смеялся, откинувшись на стуле и шаркая ботинками по полу. Отсмеявшись, он покашлял, стараясь быть серьезным, осторожно высказался:

- Очень странный путь, Любочка! И вообще где логика?

 Любочка только грустно поглядела на него.

 Кузьмин сбегал к Федору, взял кусочек опухолевой ткани и поставил опыт собственными руками.

 Последние три часа он жил как на иголках. Пока стеклышки сушились, он выскочил в коридор покурить. Любочка со своего места оцепенело наблюдала за ним. В тот же день он повторил опыт, взяв другую опухолевую ткань.

 Через трое суток он постучался в дверь кабинета Коломенской.

- Неужели так просто? - спросил он ее, протягивая свои препараты.

 Коломенская рассмотрела препараты под микроскопом.

- Если бы это случалось каждый раз! - вздохнула она.- А этому я не перестаю удивляться сама...

- А если для усиления попробовать стимуляторы? - сам себя спросил Кузьмин.- Тогда трансформация короткая, антигенность максимальная...- Он думал вслух.

- Я надеялась на то, что вы поможете нам,- сказала Коломенская.

 Кузьмин поднял голову и наконец-то понял, что заставляло его вглядываться в ее лицо,- она была очень похожа на Крестну: взглядом, вопрошающим "Кто ты?", лицом стоика, несуетливыми движениями человека, экономящего силы.

 Вернувшись во флигелечек, он рассеянно затопил печь, сбегал с ведрами за водой. Он двигался, делал все механически правильно, но как с закрытыми глазами, ибо видел только то, о чем думал. ("Это бред, это чудо! Шаманство, находка, случайность?..")

 Как всегда, он начал с программы. Она получилась большой, на полгода. Коломенская написала Герасименко, Тот ответил: "Согласен! Желаю успеха!"

 

 Сначала ничего не получалось: злые толстые клетки почти не чувствовали его живую воду.

 Не хватало реактивов, стимуляторы работали отвратительно, нужны были свои: чистые, мощные.