Последние сто дней рейха

Бидермана допрашивали, но он молчал. Тогда его стали пытать. Он держался до утра 6 апреля и в конце концов не выдержал и назвал имена четырех заговорщиков: Жоколла, Кеса, Рашке и Хута.

В четыре часа тридцать минут Кес сообщил печальную новость об аресте Бидермана. Это поставило Жоколла перед новой проблемой. Он мог не менять планов, надеясь, что Бидерман не сказал ничего важного, и тогда восстание могло идти по намеченному плану. По второму варианту планы можно было изменить. Он принял решение планов не менять и отдал приказ немедленно напасть на штаб Бунау и освободить заключенного. К тому времени, когда Жоколл добрался до штаба Бунау, его охрана уже была усилена двумя подразделениями СС.

Это был двойной удар. Теперь Жоколл не мог освободить Бидермана, а кроме того, он потерял шанс заставить Бунау капитулировать. Жоколл понимал, что его собственный штаб стал небезопасным, и поэтому послал туда Кеса с приказом удвоить охрану и во что бы то ни стало удерживать здание до подхода помощи.

Кес прибыл в штаб в шесть тридцать утра, передал приказ Рашке и тут же убыл. Рашке немедленно вызвал охрану и приказал арестовать каждого, кто назовет вечерний немецкий пароль "Гнейзенау". Однако через короткий промежуток времени майор Нойман, начальник штаба Бунау, ворвался в кабинет Рашке - его пропустили по паролю "советский" - и спросил, где можно найти майора Жоколла.

Рашке ответил, что майор находился дома, поскольку у него были колики в животе. Все здание было захвачено немцами, но в поднявшейся суматохе две секретарши успели позвонить Жоколлу и другим руководителям сопротивления и сообщить о внезапной облаве.

Жоколлу казалось, что все пошло крахом. Схватили Бидермана, Бунау чувствовал себя в безопасности у себя в штабе, его собственный штаб был захвачен вместе с оружием и автомобилями, руководство его штаба было также арестовано. Военному этапу восстания наступил конец.

Однако надежды еще оставались. Когда гражданские участники восстания узнали о вышеуказанных событиях, то панике не поддались. Их явки и боевые группы были не раскрыты, и они убедили Жоколла, что смогут выполнить поставленные перед ними задачи. К гражданским присоединились дезертиры, неделями прятавшиеся в городе, и к концу дня восстание не только развивалось, но развивалось с успехом.

Немецкое командование еще не имело понятия о размахе заговора, но аресты вызвали общую неуверенность. Можно ли было доверять австрийским частям? Беспокойство намного усилилось, когда пришло тревожное сообщение о том, что русские части наступали на Вену с тыла!

На западной окраине города были спешно воздвигнуты оборонительные сооружения, но было уже поздно. Танки Красной Армии уже шли мимо известных виноградников Гринзинга и других ключевых объектов к западу и северо-западу от Вены. Пока русские не встречали сопротивления немцев, и танкисты беспечно высунули головы из башен. Участники сопротивления попытались провести их в центр города, но несмотря на то, что препятствий этому было мало, советские танкисты либо не понимали, чего от них хотят австрийцы, либо отнеслись с подозрением и остались на том месте, где и были.

По всему городу жители стали выходить из подвалов и вывешивать простыни и наволочки из окон и дверей. Они даже проявляли смелость и не пускали группы немецких солдат в свои квартиры, где те собирались сделать огневые точки. Женщины с детьми на руках кричали немецким солдатам, чтобы те убирались домой. Старики стыдили молодых немецких солдат: зачем сражаться с женщинами и детьми?

Австрийцы в военной форме, полные желания дезертировать, прятались в домах, где им давали гражданскую одежду. Тысячи насильственно вывезенных на подневольный труд людей из оккупированных нацистами стран вышли на улицы в поисках оружия. Поляки, украинцы, чехи, сербы, греки, французы и бельгийцы торговались с жителями за дробовики, винтовки, пистолеты, ножи, подчас имея только штаны в обмен. Ничто не могло остановить их в намерении рассчитаться со своими бывшими хозяевами.

Слухи о восстании дошли до передовой, и сами немцы начали дезертировать. Когда Дитрих узнал, что войска Толбухина прошли через линию обороны и почти окружили Вену, он понял, что столицу Австрии удержать нет возможности. Ему нравился старый город и ему не хотелось превратить его в поле боя, который в любом случае был бы бесполезным. Дитрих не подчинился приказу, согласно которому он должен был оборонять каждую пядь земли, и отвел войска на запад, за город, чтобы там организовать еще одну линию обороны.

К концу дня русские входили в Вену с запада практически свободно, в то время как повстанцы с украденными документами и с нарукавными повязками фольксштурмовцев свободно передвигались по улицам, стреляя по всем, кто был одет в немецкую военную форму. В тот же вечер начальник штаба Дитриха доложил в группу армий "Юг": "Стреляют в Вене, но не русские, а австрийцы".

Поток беженцев из города нарастал.