Последний адмирал Заграты

Махони шел вдоль насыпи один — такова была договоренность с Нестором, — и шел медленно, не желая показывать, что нервничает. Его никто не сопровождал, но генерал знал, что за ним наблюдают сотни глаз. Солдаты, офицеры, железнодорожники — все они знали, куда идет Махони и для чего он идет. Все они смотрели на него и все ждали от переговоров мира. Потому что не хотели воевать. Потому что до колик боялись кошмарного Нестора, невесть каким образом разметавшего по степи несокрушимую бронебригаду. Потому что хотели жить. Потому что война уже проиграна. Проиграна в их головах, а значит — и в самом деле.

И все они — солдаты, офицеры и железнодорожники — смотрели на Махони и шептали: «Соглашайся, старый козел, соглашайся на любые условия!»

И никто не чувствовал себя виноватым, потому что король, которому они давали присягу, сгинул. Нет больше короля. И присяги, получается, тоже нет. Никого нет, кроме страшного Нестора, с которым никто не хочет воевать.

Бронепоезд закончился. Перестал давить бессмысленной своей мощью, перестал царапать душу, и генерал ускорил шаг. Быстро миновал разведывательный состав — локомотив и два вагона, еще быстрее прошел мимо разобранных путей, в очередной раз остановивших армию, и, лишь оказавшись на полотне, опомнился.

Увидел впереди высоченную фигуру мятежника и опомнился. Понял, что подойти к Нестору нужно неспешно, демонстрируя уверенность и силу, которых у него не было. Демонстрируя, что не сломлен.

И генерал сумел.

Медленно подошел к невозмутимому адигену, остановился в пяти шагах и громко произнес:

— Нестор.

И посмотрел на него снизу вверх.

— Синьор генерал.

Мятежник отвесил легкий поклон.

Легкий ветер развевал его длинные черные волосы и простой, лишенный каких бы то ни было украшений, черный месвар. Однако эти игривые выходки ветра не добавляли в образ Нестора легкомыслия. Даже с развевающимися волосами мятежник выглядел собранным и сосредоточенным.

— Я… — И только тут Махони сообразил, что не продумал беседу. Он элементарно не знал, с чего начать, потому что никогда раньше ему не доводилось вести переговоры с победителем. — Я… готов выслушать ваше предложение.

— Мы не на переговорах, синьор генерал, — мягко произнес Гуда.

«Капитуляция?»

Махони сглотнул:

— Считаете, что можете диктовать условия?

«А если он ответит: да? Что делать?»

Однако ответ Гуды оказался еще более странным:

— Мы встретились, чтобы обсудить ваше будущее.

— Мое?

— Ваше, синьор генерал, и только ваше.

— Но… — Неожиданный поворот окончательно смутил Махони. — При чем здесь мое будущее? И не отвлекайтесь от темы, Нестор! Надеюсь, вы понимаете, в каком уязвимом положении оказались? Надеюсь, вы понимаете, что я согласился на переговоры только потому, что король…

— Вам не идет агрессивность, синьор генерал, — с прежним дружелюбием произнес Нестор. — К тому же в вашем случае она абсолютно неуместна. Мы оба знаем, что связываться со мной ваши люди не хотят.

Всё так, всё именно так. Однако Махони попытался надавить еще раз:

— Мои люди, Нестор, вас ненавидят. Один знак, и вы будете арестованы.

— Вы дали мне слово, — скромно напомнил Гуда.

— Вы — мятежник.

— То есть вы готовы нарушить данное слово?

— Э-э…

Махони сбился, и адиген мгновенно вернул себе инициативу:

— Мне не нравится подвижность ваших принципов, синьор генерал, и ваше отношение к благородству, но сейчас эти качества помогут нам договориться.

— Я готов вывести войска с территории э-э… Инкийского э-э… королевства, — выдавил из себя Махони. Он еще не понял, что нужно Нестору. — В обмен вы должны…

— Хватит! — перебил его Гуда. — Слушайте внимательно, а самое главное — постарайтесь понять вложенный в слова смысл. Потому что я знаю, что нужно. Это понятно? — Тяжелый взгляд адигена лишил Махони желания подавать голос, он только кивнул. Он почти сдался. — Во-первых, перестаньте упоминать это странное название: Инкийское королевство. Мы говорим о Заграте и только о Заграте. Во-вторых, я намерен принять вас и ваших людей в свою армию, что позволит избежать ненужной процедуры сражения, исход которого для всех очевиден. Вы сохраните положение командующего пехотным корпусом, однако будете исполнять все приказы начальника штаба, которого я вам назначу. Поверьте, синьор генерал, мне не доставляет удовольствия руководить фермерами, которых вы нарядили в военные мундиры, но обстоятельства вынуждают. Сейчас мы должны думать о спасении Заграты, должны позабыть разногласия и вспомнить о патриотизме. Надеюсь, вы патриот, синьор генерал?

— Да, — не стал скрывать Махони. — Но я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

То есть он понял, что Нестор планирует принять командование над остатками королевской армии, но при чем здесь патриотизм? Генерал понял, что ему нужно выпить, однако доставать из кармана фляжку с коньяком Махони постеснялся.

— Мы должны спасти Заграту, синьор генерал, не прогнившую династию, которая присвоила себе право управлять ею и довела страну до гражданской войны, а Заграту. Планету, которая нам обоим дорога. Мы с вами обязаны остановить войну, синьор генерал.

Махони окончательно запутался:

— С вами?