Последний атаман Ермака

– Далеко отбежал князь-хан, не скоро придет в память и соберет свое, вернее, хана Уруса войско. Непросто ему будет оправдаться в тяжких потерях, которые понесли ногаи по причине крайней беспечности ратных командиров. Будет теперь князек Араслан дома орать так, будто черт с него лыко дерет! А то и плетей от старого хана отведает в назидание, – Матвей улыбнулся, неожиданно представив, как хан Урус в шатре потчует сына крепкими ударами плетью по шелковым шароварам пониже спины.

Ho скоро согнал с лица улыбку, сожалея о пострадавших в сражении казаках. Покидая поле недавней битвы, еще раз осмотрел опушку леса и степь, словно хотел убедиться, не осталось ли где казацкое тело в бурьяне хищным птицам на растерзание. Он знал, что за убитыми ногаями скоро возвратятся их сородичи забрать и похоронить по своим обрядам, и казаки не будут чинить им препятствия в этом.

– Думаю я, Богдан, не завтра, так через дня два-три приедут к нам в Кош-Яик переговорщики вести торг за взятых в плен воинов.

– Подождем, – ответил с заметным облегчением в душе Богдан Барбоша, понукая коня пятками, чтобы шел бодрее, – за такой полон возьмем хороший выкуп, так что зиму проживем безбедно, с добрым запасом харчей и вина, чтоб было чем праздники господние отмечать!

А что еще зимой делать казаку – ловить рыбицу в Яике да силы копить на грядущее лето, когда ногайская орда сызнова в эти края прикочует! А покудова – слава нам, отважным казакам! – И он со смехом хлопнул Матвея ладонью по правому плечу. – А вот и наш городок! Ишь, пальбой встречают нас казаки Нечая, оставленные для бережения Кош-Яика! Ну, вот мы и дома!

Глава VI

Такова воля царская!

– О-о, господи! Поесть мужикам не дадут спокойно! Опять караульные сполох стрельбой учинили! – красивое лицо Марфы исказила недовольная гримаса досады, карие глаза недобро сощурились. – Неужто сызнова Урус к городку близится?

Матвей Мещеряк напоследок зачерпнул из миски полную ложку горячей пшенной каши, щедро сдобренной бараньим мясом, сунул в рот и, прожевывая, шагнул к глухой стене избушки, где висела ратная одежда – кольчуга, оплечье, поножи, шлем с бармицей, длинная тяжелая сабля и всегда заряженная пищаль.

– Битому вечно неймется, – проворчал Наум Коваль. Он тоже поспешно вылез из-за стола и, горбясь в низкой избе, начал одеваться потеплее – на дворе уже осень, начало октября, и в легком кафтане на ветру долго не простоишь за частоколом: бревенчатый помост не греет, не теплая печь, в ночь протопленная.

Не успел Матвей снять с гвоздя пищаль, как дверь со скрипом распахнулась и в горницу шагнул вихрастый Федотка Цыбуля; лукавые черные глаза широко раскрыты, словно с уличного света ему трудно разглядеть хозяев избушки.

– Атаман, государевы стрельцы на берегу Яика объявились! Аккурат против нашего городка! Вот, – добавил Федотка и с приоткрытым ртом уставился на одетого по ратному атамана.

– Что-о? – только и смог в первый миг выдавить пораженный атаман и словно окаменел у двери в шаге от рокового вестника. Тряхнул головой, будто едва сдюжил нечаянный удар саблей по крепкому шлему, рукой отодвинул Федотку и шагнул за порог.

«Неужто самарский воевода с боем к нам пришел? – было первое, что пришло на ум не на шутку встревоженному Матвею. – Отважился-таки исполнить цареву угрозу изловить казаков и перевешать! Ну что же, влепим и ему в бороду горсть репьев, как влепили Урусу! Долго будет колючки выдирать со слезами! – Решив заранее не впадать в испуг, уже в шаге от порога наказал жене: – Марфуша, Христом богом прошу – не ходи на стену! Царские стрельцы ловки из пищали стрелять. – И обернулся к Федотке, который топтался около низенького навеса над крылечком: – Много ли стрельцов подступило? Видны ли пушки при них?

Федотка отрицательно помотал темно-русой головой, обнажил зубы в успокаивающей улыбке – видел, что нежданная весть весьма озаботила атамана, потому и поспешил успокоить утешительным ответом:

– Да нет же, атаман Матвей! Стрельцов всего с полста, конные, с пищалями, но без пушек!

– И ногайской конницы при них нет?

– Ни единого хвостатого копья! А зачем явились – неведомо. Может статься, что с государевой службы ушли да в казаки податься надумали? – Федотка засмеялся, сообразив, что его предположение вряд ли верно: ежели и были такие случаи, то прибегали в одиночку, реже вдвоем или небольшими кучками, а чтобы вот так – полста человек да верхоконные…

– Вот тебе на! Как говорится, не было сороки белобокой, а гости на порог влезли! Не с войной пришли стрельцы – тогда зачем?

На небольшой поляне перед войсковой избой гурьба ребятишек, встревоженная сполошным выстрелом, прекратила шумную игру в горелки и теперь, притихнув, молча следили за тем, как вооруженные казаки быстро расходились по своим местам на помосте у частокола.

– Что же ищут стрельцы в такой дали от Самары? – сам у себя спрашивал в недоумении Матвей, быстро поднимаясь наверх. Этот же вопрос, сойдясь у главных ворот, задал ему и встревоженный атаман Барбоша.