Последний атаман Ермака

Матвей в который раз подивился предусмотрительности атамана Барбоши: «Надо же! А я все голову ломал, зачем Богдан велел вдоль вала глубокие ямы рыть? — подумал Матвей. — А он теперь в тех ямах сено будет хранить от огненных стрел ногаев!»

Коней переправили на остров вплавь, а с овцами дело оказалось сложнее — их пугали узкие сходни и быстрая вода под ними. Пришлось дюжему казаку ухватить вожака отары за крутые рога и, пятясь, силой тащить за собой упрямого барана на сходни, а потом по мосткам, где по обе стороны выстроились казаки плотно друг к другу, закрывая овцам вид на яикскую стремнину. За вожаком овцы пошли смелее, топоча копытами по доскам, пока последняя из них не сошла на песчаный берег острова.

— Кажись, успели! — порадовался Емельян Первой, который был за старшего в охране казацкого мычащего и блеющего богатства. Он сидел в седле, перекинув поперек свою неизменную двухсаженную дубину, синие глаза сияли радостью. — Не опоздал бы Урус к обеду, а то получится, что зря овец колготили, сгоняя к стойлу от сочного пастбища! А вообще, братцы, хочется мне загодя перед дракой присоветовать ногайскому хану: не ходи, дружище, при болоте, черт уши отколотит! Да нешто он послушается доброго совета, может и вовсе сам не приехать, на печи отлежится — так-то безопаснее!

— Прибудет хан, не переживай зазря, Емеля! — отозвался Матвей, на чей-то возглас за спиной глянул на восток — широкой, пылью окутанной лавой из-за леса на простор степи у Кош-Яика вытекала быстрая темно-серая конная масса, в которой более-менее отчетливо можно было разглядеть лишь переднюю линию всадников с поднятыми над головами хвостатыми копьями.

— Ну вот, стоило нечистого помянуть — как он и в окошко лезет рогами вперед! — без тени шутки выговорил Богдан Барбоша. — И аминем этого беса не отогнать и не избыть! Казаки, спускаемся к стругам! Струги расцепить и поставить вдоль берега у западного конца острова. Казакам на стругах быть с двумя пищалями каждому и отбивать ногаев, будет ежели попытка вплавь подобраться и струги наши пожечь или отогнать вниз по течению.

Сторожевая сотня есаула Ортюхи Болдырева последней спустилась с невысокого откоса берега Яика, по сходням перешла на остров. Казаки, которым было велено стеречь струги под командой есаула Ивана Камышника, убрав сходни, на шестах перегнали суда под обрывистый западный берег Кош-Яика. Здесь течение не так сильно крутило, казаки канатами привязали струги к деревьям или к камням, которые, словно огромные свиньи в жару, наполовину позарывались в прохладный песок. На случай вызова в городок для подмоги атаманам Иван Камышник распорядился спустить сходни со стругов на берег, так что до частокола было не более десяти-пятнадцати шагов.

— Широко катит ногайская конница, да только нас ей не напугать, — заметил Барбоша. Он вместе с Мещеряком стоял у главных ворот городка, укрываясь за частоколом, который в северной, как и в южной частях островка был высотой до трех метров, а чтобы казакам удобно было обороняться, вдоль частокола заранее сделали крепкие настилы из досок и тонких жердей.

— Было бы безумием бросаться с берега в реку на конях, — согласился Матвей. Он пытался на глазок прикинуть, насколько велико войско у хана Уруса, и только когда пыльное облако на востоке оборвалось и конница вышла на ковыльную степь против Кош-Яика, поджал губы. Стараясь не показать возникшего в душе беспокойства, негромко обратился к Барбоше и Болдыреву, чья сотня была поставлена для обороны главных ворот:

— Похоже, что всю орду и в самом деле пригнал Урус! Решил-таки согнать казаков с Яика не уговорами, так силой!

— Ну что же, — пошутил атаман Барбоша. — Сошлись два молодца на лесной дорожке, оба улыбчивые, да с кистенями в руках. А ты погляди, Матвей, не отваживаются ногаи к берегу ближе трех сотен шагов подступить! Знают про нашу огневую силу, мурза Шиди-Ахмед остерег повелителя от задиристых наскоков! Ну а мы тоже не из самых глупых на земле, пусть знает хан, что зайца на барабан из леса не выманить! Посидим, на белый свет поглядим!

Ногайская конница, успокаиваясь после длинного пробега от восточного леса в надежде застать казачьи табуны и стадо вне укрытия, медленно и, словно запутавшись ногами в ковыле, перемещалась кругами, постепенно приближаясь к лесу западнее Кош-Яика. Матвей левой рукой указал на это место, напомнил товарищам:

— Помнят ногаи, что именно из этого леса атаковали мы мурзу Шиди-Ахмеда, потому с таким бережением и приближаются туда: старая лиса ловушку обходит!

Атаман Барбоша запустил пальцы в густую посеребренную бороду, проворчал:

— Неужто без мозгов мы вовсе — выходить в поле супротив силы, когда на одного казака не менее десяти ногаев! Не-ет, коль хочет косолапый меду отведать, пущай сам лезет на дерево да в дупло лохматую лапу запускает!