Последний барьер

Взрыв генератора Жнеца остановил его и спас наши жизни. Взрыв «Кладезя» не имел для нас ни малейшего смысла. И вдобавок сводил на нет наши шансы выбраться с полигона без потерь. Однако уйти отсюда не солоно хлебавши мы также не могли. Умник задал нам вопрос: что дальше? И отвечать на него следовало, не сходя с этого места, здесь и сейчас. Мы добрались до цели и де-юре нашли то, что искали. Дальше идти нам было попросту некуда.

В этой истории плохие и хорошие ребята не могли ни победить, ни проиграть. Всё, что они могли, это или истребить друг друга, или разойтись восвояси.

Самоубийц среди нас не было. Стало быть, боевая ничья.

Пат…

Только Мерлину — самому сильному и мудрому из нас — предстояло определить стратегию наших дальнейших действий. И он наверняка предложил бы какой-нибудь разумный план, кабы его не опередил Зелёный Шприц. Последний вопрос Давида Эдуардовича повис в воздухе, и никто пока не проронил ему в ответ ни слова, как вдруг Тиберий решительно выступил вперёд. Потом повернулся к нам лицом и, указав на заложника, обратился к Пожарскому:

— Держите его как можно крепче, Семён! И умоляю вас, больше не вздумайте его отпускать!

— В чём дело, доктор? — недоуменно переспросил Мерлин, но просьбу Тиберия выполнил. Отпущенный было нами на свободу Умник вновь очутился в железной хватке «жжёного» сталкера. А я, Динара и Жорик вскинули оружие и начали обеспокоенно озираться в поисках подкрадывающихся врагов. Это было первое, о чём мы подумали после неожиданной просьбы Свистунова. Иная причина, по какой он мог ни с того ни с сего всполошиться, нам в головы не приходила.

Однако ни врагов, ни каких-либо признаков их вторжения не обнаружилось. Никто не вскрывал бронированные ворота, которые Пожарский также сплавил воедино с их каркасом. Не распахнулись в стене и в полу скрытые прежде люки, впуская сюда штурмовые отряды «гарантов». Да и сам Талерман не проявлял ни малейшего беспокойства. Наоборот, на лице у него было написано лишь нескрываемое удивление.

Зато при взгляде на лицо Свистунова мне стало немного не по себе. Оно раскраснелось, глаза доктора пылали огнём, а самого его трясло от волнения, причина которого была нам пока что неясна. Прежде я довольно редко видел Тиберия в таком состоянии. И как правило, лишь тогда, когда ему удавалось доказать правдивость какой-либо из своих научных гипотез.

Что за открытие внезапно осенило его у подножия «Кладезя»? Хотелось надеяться, что непременно судьбоносное. Ну и, естественно, такое, какое мы сумеем, не сходя с места, воплотить в жизнь, поскольку сейчас было не самое удачное время выслушивать новые свистуновские догадки и теории.

— Что стряслось, Тиберий? — вновь поинтересовался у него Мерлин. Наша ответная реакция на заявление доктора повергла того в замешательство, отчего Семёну и пришлось дважды спрашивать у него объяснений.

— Я… я знаю, что нам делать! — выпалил тот, вернув себе прежнюю решимость, но речь его сбивалась от волнения. — До меня дошло!… Дошло то, чего я до этой минуты не понимал! Забудьте о «Лототроне» — он нам больше не нужен! И Талерман не нужен! Я вполне могу… да, наверняка могу во всём здесь разобраться! Дайте мне только день!… Нет, полдня!… Или на худой конец хотя бы пару часов, и вы увидите, что я могу управлять всем этим хозяйством не хуже Умника! И «Альтитуда», и Исгор, и Гордии, и, конечно, «Кладезь»!… Я подчиню их себе! Понимаете, что это значит?

— Не совсем, — Пожарский недоверчиво прищурился. — А ну-ка поясни.

— Да как же?… Ведь вот это всё… — Зелёный Шприц обвёл рукой гигантскую сферу, внутри которой мы находились, хотя, надо полагать, он имел в виду не только её, но и весь полигон. — Это всё будет целиком и полностью принадлежать нам! Нам и только нам! От вас нужно лишь немного: защитить меня от «G.O.D.S.», пока я не взял управление Исгором на себя. А потом мы или выгоним «гарантов» с полигона, или переманим их на нашу сторону — как знать, возможно, они нам ещё пригодятся. Им ведь, так же как Трояну, абсолютно без разницы, кому служить! Для них главное, чтобы проект функционировал, а уж у меня-то он заработает, как швейцарские часы, даю гарантию!

— О боже! — воскликнула Арабеска. — Да наш доктор вконец сбрендил!

— А что ты намерен делать с Умником? — спросил я, глянув на Давида Эдуардовича и обнаружив, что тот внимает Свистунову уже без удивления и без испуга, а с многозначительной ухмылкой на лице.

— То же самое, что он планирует сделать с нами — ликвидировать его как первоочередную угрозу! — ответил Тиберий, успев, оказывается, обдумать и эту деталь своего грандиозного замысла. — Неужто вы всерьёз верите, будто Талерман позволит нам уйти? Не знаю, что у него на уме, но будьте уверены: живыми он нас ни за что не отпустит! Да и какой нам смысл покидать сокровищницу с пустыми руками, когда мы способны обосноваться в ней и распоряжаться её содержимым прямо отсюда? Откройте глаза! Какие вообще раздумья могут быть, когда стоишь перед выбором: или жизнь, богатство и власть, или позорное бегство и смерть?