Последний бой КГБ

– Первое Главное управление со второй половины 1978 года достаточно обоснованно прогнозировало, что шахскому режиму приходит конец. Это шло вразрез с заявлениями американцев – например, в конце того же года президент США Картер говорил об Иране как об «острове стабильности в неспокойном ближневосточном море». Накануне 1979 года в Иране побывала высокопоставленная китайская делегация – китайцы тоже исходили из того, что шахский режим стабилен. Мы этой ошибки не сделали. Так оно и оказалось: в середине января 1979 года шах был вынужден бежать из Ирана, 1 февраля из Парижа в Иран вернулся духовный лидер исламской революции имам Хомейни, и первая цель всех оппозиционных сил – избавиться от шаха и от монархии – была достигнута.

Но как обычно бывает в таких ситуациях, тут же началась междоусобная смертельная борьба между различными отрядами антишахской коалиции. В мае 1979 года перед отъездом в Иран меня принимал Юрий Владимирович Андропов. К тому времени власть в Иране перешла в руки духовенства, и я прекрасно помню основное содержание нашей беседы. Юрий Владимирович сказал, что у левых прогрессивных сил нет шансов прийти к власти и потребуются долгие годы, чтобы иранцы разочаровались в теократии – только тогда, возможно, произойдут какие-то изменения. Юрий Владимирович был умным и эрудированным человеком, и его предсказание сбылось. Муллы остаются у власти уже 30 лет, власть духовенства оказалась гораздо устойчивее, чем мы думали тогда.

– Как народ Ирана воспринял исламскую революцию?

– Вся страна была взбудоражена. Я своими глазами наблюдал в Тегеране и Реште многотысячные манифестации с лозунгами в поддержку имама Хомейни с антишахскими, антимонархическими, антиамериканскими лозунгами, которые проходили каждый день. По моей оценке, организовать такие массы людей при помощи какого-то «административного ресурса» было бы невозможно. Исламская народная революция назревала по крайней мере на протяжении сотни лет – Иран, не будучи формально колонией, по существу сначала находился в полуколониальной зависимости от Англии и России, а в послевоенный период – от нового «патрона» – США. Естественно, такое положение раздражало народ, поэтому революция была встречена большинством с энтузиазмом, а аятолла Хомейни, вернувшись из вынужденной эмиграции, был признан вождем этой революции. Это был массовый протест и против продажной шахской монархии, и против иностранного засилья.

– После провозглашения Исламской Республики Иран настроения в иранском обществе в отношении СССР и других мировых держав как-то изменились?

– Сначала был период неопределенности – пока в руки духовенства еще не перешла абсолютная власть. В этот период сильное влияние на политическую жизнь в Иране все еще оказывали так называемые правые буржуазные либералы, премьер-министром переходного правительства был именно их представитель – инженер Мехди Базарган, человек набожный, но не духовный. США поначалу заигрывали с иранской политической верхушкой, ведь сторонники проамериканской ориентации имелись и среди офицеров Вооруженных сил, и среди местной бюрократии. К тому же в Иране жили и работали примерно 300 тысяч американских граждан: советники, специалисты, бизнесмены. (Для сравнения: число советских специалистов было не более двух тысяч на весь Иран.) Поставки запасных частей для военной техники, в частности авиации, из США в Иран продолжались. Премьер-министр Базарган встречался в Алжире с советником президента США по национальной безопасности Збигневом Бжезинским, чтобы каким-то образом урегулировать американо-иранские отношения. В это же время некоторые политические деятели, которые были связаны с американцами, в своих публичных выступлениях пытались перевести настроения общественности с антиамериканской колеи на антисоветскую, антикоммунистическую.

Это продолжалось до 4 ноября 1979 года, когда произошел захват «иранскими студентами» американского посольства в Тегеране вместе с находившимися там дипломатами. Договоренность об освобождении этих 53 заложников была достигнута только в конце 1980 года. В январе 1981 года их выпустили сразу после инаугурации Рейгана. Но главное не это – захват американского посольства оказался тщательно продуманной акцией, которая не только привела к разрыву дипломатических отношений между Ираном и США, но и позволила иранскому духовенству разделаться с правой проамериканской оппозицией. Премьер-министру Базаргану предъявили обвинение в тайных переговорах с американцами, и он вместе с другими членами правительства вынужден был уйти в отставку. К концу 1979 года с «буржуазными либералами» в Иране было практически покончено.