Последний бросок на запад

— Спасибо за разрешение, — сказал он с нескрываемым сарказмом. — Но обойдусь как-нибудь без твоих приглашений!

Затем уверенной походкой он подошел к ближайшим нарам и, скинув оттуда чей-то матрас, положил туда свои вещи, после чего спокойно улегся.

На какое-то мгновение в камере воцарилась тишина.

— Это кто у нас такой крутой? — наконец воскликнул один из игравших в карты заключенных. Паша!

— Здесь я! — отозвался здоровенный жлоб, голый торс которого представлял собой целую картинную галерею — весь в наколках.

— Объясни ему…

Татуированный встал со своего места и подошел к Емельянову. Взяв его за грудки, он попытался скинуть парня с кровати. Но Дима, согнув ногу в колене, резко распрямил ее, нанеся удар прямо в ухо склонившегося над ним противника.

Татуированный жлоб, не ожидавший такого сопротивления, глухо ойкнув, повалился на грязный бетонный пол.

Емельянов вопрошающим взглядом окинул камеру.

— Слушайте, вы, все! — произнес он, вставая. — Мне абсолютно наплевать на ваши порядки. Я не при понятиях. Я сам по себе. Не будете трогать меня, тогда я не буду трогать вас. Всем ясно?

Всем, видимо, было вполне все ясно, потому что каждый занялся своим делом.

Ночью Дима не мог заснуть. Ярость, вызванная столь несправедливым приговором, не давала ему сомкнуть глаз. «За что? — этот вопрос буравил его мозг, — ведь я не хотел никого убивать! Ведь я защищался!..»

Размышления его были нарушены каким-то подозрительным шорохом. Дима прислушался.

Кто-то подкрался к его нарам, затем склонился.

— Спит! — раздался над ухом шепот.

Емельянов понял, что сейчас произойдет что-то скверное для него — во всяком случае, если он не предпримет каких-то мер.

Желая опередить противников, он резко отбросил в сторону одеяло, нанес удар ногой в пах ближайшему из нападавших и, вскочив на ноги, мощным ударом кулака свалил другого.

— Ах ты, сука! — прохрипел Дима, почувствовав, как шею сдавила удавка.

Но не зря он последние пятнадцать лет упорно тренировался, превращая свое тело в машину смерти. Свалив прямым ударом ноги в живот следующего нападавшего, он локтем нанес мощнейший удар стоявшему сзади. Сдавливающая шею удавка ослабла. Сорвав ее с себя, он, тяжело дыша, рванулся к двери.

Приняв боевую стойку и обезопасив себе тыл, он обрел уверенность, а следовательно, и чувство превосходства.

— Ну, кто следующий? — спросил он у замерших и обескураженных сокамерников.

Следующего, разумеется, не нашлось. Бросая на Емельянова ненавидящие взгляды, зэки стали расходиться по своим нарам.

— Ты нас неправильно понял, — произнес один из них, не участвовавший в нападении и спокойно наблюдавший за происходящим, сидя на своей койке. — Мы просто хотели пошутить.

— Да? — с усмешкой спросил Емельянов. — Вы просто хотели пошутить? Так вот, со мной так шутить не надо! Двоих таких шутников я случайно на тот свет уже отправил. Десятка у меня уже есть, так что если я еще парочку таких, как вы, угроблю, то много мне не добавят.

Убедившись, что нападать на него больше никто не собирается, Емельянов спокойно улегся спать. Но заснуть этой ночью он больше так и не смог…

На следующий день во время прогулки к нему снова подошел тот самый прыщавый человечек.

— Слыщь, крутой, с тобой хочет поговорить Сивый, — сказал он.

Дима уже успел узнать, что Сивый — это авторитет, так же, как и он, содержащийся теперь в Бутырках в ожидании этапа в колонию. Подавив в себе первый порыв послать эту шестерку подальше, Дима поинтересовался:

— Когда?

— Сейчас, — ответил прыщавый, оглянувшись по сторонам. — Иди за мной.

Сивый оказался солидным седовласым мужчиной лет сорока пяти — пятидесяти, походившим скорей на университетского профессора, чем на авторитета; он прохаживался неподалеку и, конечно же, внимательно наблюдал за Емельяновым.

— Ты, наверное, не знаешь, но крытая зона — это свой мир со своими законами, и если ты неправильно будешь себя вести, тебя быстро сожрут, — уважительно оглядев широкоплечую фигуру собеседника, он, тем не менее, продолжил: — Это только в дебильных ментовских детективах так бывает — один супермен раскидывает сотню негодяев и ему на все наплевать. Таких, как ты, дорогой, быстро обломают, — продолжил Сивый. — Но скажу честно — ты мне понравился.

Дима невозмутимо стоял перед ним, ожидая, что будет дальше.

— Ты знаешь, что всю камеру уже против себя настроил?

— Интересно, — не скрывая сарказма, произнес Емельянов. — Я что, по-твоему, должен был спокойно ждать, пока меня всей камерой опетушат?

Сивый усмехнулся и выдержал долгую многозначительную паузу, внимательно изучая лицо Дмитрия.

— Ты не оказал уважения ворам. Свое место надо знать. Таковы порядки.

— Но мне они не подходят!

— А тебя никто и не спрашивает. Если ты не прекратишь ставить себя выше остальных, ничего хорошего не жди. Тебя сожрут с потрохами.

— В таком случае тот, кто на это решится, больше не жилец! — холодно произнес Дима, выразительно сжав руку в кулак, на суставах которого были твердые, как гранит, мозоли — такие мозоли есть у всех, кто всерьез занимается восточными единоборствами.