Последний бросок на запад

«Можно было бы и пообедать, — у Емельянова засосало под ложечкой, — эта тушенка и паштеты так надоели!..»

Он положил автомат на стол, взглядом поискал вилку и хлеб.

И тут неожиданно заскрипела дверь, на которую он вначале и не обратил внимания. Дима поднял голову. Перед ним стоял мужчина в гражданском платье, высокий, широкоплечий; вид у вошедшего был не самый дружелюбный — это Емельянов определил с первого взгляда.

Трудно было сразу понять, кто же он — серб, хорват или босняк.

Дима потянулся к автомату, однако тут же решил, что надо действовать по-другому.

Он поклонился, напряженно улыбнулся и произнес:

— Здравствуйте…

Мужчина прищурился и сделал небольшой шаг в сторону непрошенного гостя.

— Здравствуйте, — повторил Дима.

Неожиданно хозяин подскочил к столу и схватил огромный нож для разделки мяса.

Емельянова этот жест не испугал. «Главное — не провоцировать его, не делать резких движений», — подумал наемник.

— Я друг, — сказал, улыбаясь, Емельянов.

Крестьянин молчал, словно не понимал по сербскохорватски. На его плохо выбритых скулах играли желваки.

— Я друг, — сказал Дима уже не очень уверенно.

Хозяин сузил глаза и, не выпуская ножа из рук, с сомнением переспросил:

— Друг?..

Неожиданно он взмахнул ножом и бросился на Диму. Тот едва успел отскочить — лезвие прошло в нескольких сантиметрах от его головы.

— Друг, — все еще улыбался и кивал Емельянов, стараясь показать, что он считает действия мужчины не более чем шуткой и что эта шутка им, Емельяновым, прекрасно понята.

Однако хозяина такое поведение Димы разъярило еще больше — на этот раз Дима наверняка корчился бы на полу с распоротым животом, если бы не бронежилет. Лезвие соскользнуло — и нападавший, потеряв равновесие, распростерся на полу.

Недолго думая, Емельянов ударил его ногой в голову — изо рта человека потекла струйка темно-красной крови и он, несколько раз дернувшись в конвульсиях, затих.

Все произошло столь внезапно, что Дима сам удивился. Он нагнулся к мужчине, взял его руку, пощупал пульс. Удар ботинка, видимо, пришелся в висок. Мужчина был мертв.

Конечно же, Диме приходилось убивать людей — на то и война. Но это был первый случай, когда он убил мирного жителя, даже не зная, кто он такой — хорват, серб, босняк…

Емельянов поднялся и, стараясь не оборачиваться в сторону трупа, взял автомат и вышел из дому, осторожно закрыв за собой дверь..

К Чернышеву он вернулся в очень дурном настроении.

— Ну, что?

Емельянов вздохнул.

— Я убил человека…

— Какого?

— Не знаю…

— И для этого ты туда ходил?

Дима промолчал — конечно же, Чернышеву трудно было объяснить.

— Кто же в деревне?

— Наверное, никого нет… Не знаю…

— Что будем делать?

После непродолжительной паузы Емельянов сказал:

— Знаешь, мне кажется, лучше сделать крюк, — он вновь раскрыл карту, — вот так мы выйдем в долину реки…

— Так ведь это добрых десять километров! — возразил Вадим.

— Зато по дороге наверняка нет никаких населенных пунктов, — произнес Дима.

— А если бы и были… — начал было Вадим, но, заметив жесткий взгляд напарника, тут же осекся…

Шли долго — через несколько часов стало темнеть. Наконец где-то далеко, за краем леса, на пригорке показались редкие огоньки.

— Что это?

Дима вновь потянулся к карте.

— Наверное, позиции хорватов. Вот, посмотри…

Чернышев мельком взглянул на карту и тут же отодвинул ее в сторону.

— Я в топографии ни хрена не понимаю.

— Тогда давай подберемся ближе, посмотрим, что и как, — предложил Дима.

Казалось, что до пригорка, на котором видны были огоньки, рукой подать — километра три, однако наемники добирались туда не менее двух часов — когда подошли, стемнело окончательно.

Это действительно был хорватский поселок — на выезде из него находился блокпост — танк «Леопард» и несколько БТРов, опознавательные знаки на бортах — щиты в шахматную клеточку — были явно хорватские, это Емельянов понял сразу же.

Он уселся на землю, извлек из кармана пачку сигарет.

— Ну, закурим по последней?

Чернышев улыбнулся, подняв брови.

— Почему по последней?

— По последней в нашем теперешнем положении…

Вадим как-то загадочно посмотрел на своего напарника, но ничего ему не сказал.

— Ну, и мне тогда дай сигарету…

Они закурили. Чернышев почему-то старался не смотреть в сторону напарника. Казалось, что его гложет какая-то мысль.

Дима участливо спросил:

— Что с тобой?

Тот лишь отмахнулся.

— Ничего.

— Какой-то ты задумчивый… Не думай, Вадим, — попытался пошутить Емельянов, — ты ведь сам недавно сказал: «Главное в жизни здоровье, а остальное можно купить». Тем более, что от задумчивости волосы выпадают…

Он не успел договорить: на голову Дмитрия вдруг обрушился страшный удар, мир разлетелся на мириады разноцветных осколков, и он, теряя сознание, опустился словно в черную бездонную яму…

Дима с огромным трудом разлепил глаза и сразу же почувствовал: в голове медленно, со скрипом раскачивается какой-то маятник, во рту — страшная сухость, губы тоже пересохли, плюс ко всему — ужасная тошнота…