Последний час надежды

— Но ведь ты в самом деле отняла у неё жизнь, — повторила София тихо. — А если бы с тобой было то же самое? Скажи пока ты здесь, что с…

— Той частью меня, которая ждёт? — поинтересовалась Ники. — Не знаю. Я почти не ощущаю её. Только в полнолуние.

— Там в тебя могут так же подселиться, занять твоё тело?

— В тюремном мире… нет, невозможно.

— Ты уверена?

Они смотрели друг другу в глаза.

— Не уверена, — Ники опустила взгляд. — Я ни в чём уже не уверена. И если её, — она прикрыла глаза, — сведут с ума или обучат, как выгнать меня, я вас потеряю. Я не хочу вас потерять.

— Кто это может быть? Инвариант? Что, если…

— Софи, я же говорила тебе, — резко перебила её Ники. — Это ни к чему не ведёт. Я кому-то мешаю, — она прикрыла глаза и повторила медленно, — мешаю. Кому-то, кто обучен и знает единственное уязвимое место.

Она откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

— Кто-то, кто пришёл за мной, или кто-то из здешних. Может быть, кто-то, кто уцелел после катастрофы в Университете. Хорошо, — она вновь говорила сквозь зубы. — Я выясню, кто. Но без вас мне не справиться!

— Я помогу тебе, — София улыбнулась и протянула руку.

— Я помогу тебе, — то же сделал и я.

Ники взяла нас за руки и… расплакалась. София дождалась, пока Ники немного успокоится и отпустит нас, встала и вышла из комнаты. Я услышал её «шёпот».

«Не оставляй её одну, ни на минуту».

Несомненно, она что-то сказала и Ники. Только ей, чтобы я не слышал.

Брюс, поместье «Жасмин», 4 августа 2010 года, 3:40

Гроза не унималась.

Спать, если по совести, не хотелось, в голове не было покоя. Ники приказала — именно приказала — оставить её. Я уже знал, какого её тона лучше слушаться.

Спать не хотелось, но можно было попробовать обмануть организм. Я смысл с себя пыль и грязь прошедшего дня и забрался в постель. Молнии продолжали бить — окна приглушали раскаты грома, но вспышки просачивались и сквозь шторы.

Она сидела вот тут, на уголке. Видимо, вспоминала — ей так мало доводилось управлять своим телом и жить в своём мире последнее время. Я попытался представить себе подобное — прятаться от чужака, который беспрепятственно вторгается в твою память, от которого ничего не скрыть, который сам управляет телом и живёт за тебя. И получать короткие мгновения свободы — и думать с ужасом, почему ты здесь и что успел сделать, и что будет дальше…

Очередная вспышка. Я заметил, что Ники стоит на пороге комнаты — в халате. Том самом, в котором она была в тот памятный вечер в отеле. Два дракона.

Я приподнялся — уселся. Она молча подошла к кровати и вновь уселась на краешек. На какой-то момент я перестал понимать, какая Ники сейчас рядом со мной.

«Когда она обучится, ты не сможешь понять», — «услышал» я.

— Я могу говорить с ней, — Ники повернула голову, посмотрела мне в лицо. — Я могу переписываться. Не знаю, почему я не додумалась.

Точно. Мы с Софией оставляли записки «самим себе» — там, в соседних мирах, где мы пользовались чужими телами. Ники так не делала.

— Ты хотел обучать её, правда?

— Да, — согласился я. — Так ей было бы легче.

— А мне тяжелее, — Ники говорила бесстрастно. — Если она захочет потом, она меня просто выгонит.

— Ты можешь занять… подселиться в другое тело?

Она невесело рассмеялась.

— Этому я ещё не училась. Я не знаю, что со мной стало бы.

— Ты боишься, что она тебя выгонит?

— Да, — она отвернулась. — И ты знаешь, почему.

— Ты говорила тогда — вы с ней слились.

— Она сейчас не захочет. Не хочет, — поправилась Ники. — Она просила меня уйти, оставить её в покое.

Я заметил слёзы, стекающие по её щекам. Но голос её оставался ровным.

— Я поговорю с ней, — я взял её за руку. — Не знаю, что получится, но поговорю. Если ты согласишься.

Она медленно развязала пояс халата, сбросила его с плеч. Повернулась, толкнула меня в грудь — подвинься. И осталась сидеть — зная, что я смотрю на неё и вряд ли найдётся что-нибудь другое, на что хотел бы смотреть.

«Я нравлюсь вам?»

Не мысленный голос. Я вспоминал её слова. Голос моей Ники, но неуловимо изменившаяся манера говорить.

«Я, а не моё тело».

Что бывает, когда тебя «выселяют»? Я подумал, на краткий миг, что, может, и я сам — пришелец в этом теле? Мысль оказалась чудовищной, непереносимой. Но не желала сразу уходить.

Ники улеглась рядом — не отводила от меня взгляда, а я не мог отвести от неё. Протянул руку — ждал, что она не даст к себе прикоснуться. Но ошибся — и в голове немедленно помутилось. Но не от животного жара, который обычно вскипал — от счастья. Я был счастлив, что она рядом, что могу ощущать прикосновение её кожи.

Она протянула руку и вынудила меня улечься. Скользнула под одеяло, так, чтобы я её больше не видел.

Я не помню, когда уснул. Помню, что она обнимала меня за шею. Что плакала, почти беззвучно. Ничего больше не было — но ощущение непередаваемого, безмерного счастья не проходило.

Брюс, поместье «Жасмин», 4 августа 2010 года, 10:00