Последний человек на Луне

Я отправился в первый боевой поход в западную часть Тихого океана в марте 1959 года на корабле, загруженном тысячами людей и более чем 50 самолетами, чтобы принять участие в патрулировании мира, в котором происходили тревожные события. Около пяти тысяч американских морских пехотинцев отправились в Ливан, чтобы поддержать избранное правительство; повстанцы, возглавляемые Фиделем Кастро, взяли Гавану, а в разделенном Вьетнаме разгоралась партизанская война.

Мы отправились в море как воины Холодной войны, чтобы отточить наши смертоносные умения и показать флаг, почти как старые американские канонерки делали это на реках Китая. В Тайваньском проливе, двигаясь параллельно китайскому берегу, мы часто встречали звенья китайских «МиГов», летящих в противоположном направлении. Они проходили так близко, что мы могли видеть китайских летчиков. Все мы были вооружены до зубов и готовы к бою.

Несколько лет назад, в уже совсем другом политическом климате, я в первый раз прилетел в Шанхай на борту коммерческого пассажирского лайнера и приземлился на военном аэродроме. Я смотрел в окно во время захода на посадку и узнавал некоторые детали. Я уже видел эти места! Я понял, что мы приземлились как раз на один из тех объектов, который был моей целью в те скверные ядерные дни.

Попав впервые в кают-компанию «Шангри-Ла», я огляделся. На борту было несколько эскадрилий летчиков, пилотирующих самолеты с такими именами, как «демоны», «кугуары», «тигры», «небесные воины», «небесные ястребы» и «небесные рейдеры». От 15 до 18 летчиков в каждой эскадрилье, лучшие из лучших по части ручки и руля, и все мы знали, что некоторым не удастся вернуться в порт. У кого-то может отказать катапультирующее кресло, а у кого-то не выдаст необходимый толчок стартовая катапульта, и летчик вместе с самолетом ухнут в воду перед авианосцем, а кто-то просто воткнется в гору или упадет в море. Нельзя считать себя в безопасности, пока ты не приземлился на авианосец, не заехал в лифт, не спустился в ангар и не вылез наконец из самолета.

Там, в Тихом океане, текла обычная военная жизнь. С каждым днем я набирался опыта, летая над открытым морем и благополучно возвращаясь на корабль. Вариантов было два: приземлиться или упасть в море, а падение обычно заканчивалось тихой поминальной службой на летной палубе, причем зачастую не удавалось найти даже тело. Нашу работу слегка осложнял тот факт, что «Шангри-Ла» не относился к тому виду суперавианосцев, что большой и толстый «Рейнджер». Он принадлежал к классу 27C и был перестроенным авианосцем, у которого исходно плоскую палубу заменили на усеченную и ориентированную под углом. Посадочная зона была короче футбольного поля[24] и в плохую погоду выглядела микроскопической, а ночью почти не была видна. Оставалось задержать дыхание и следить за указателем.

Вместе со мной на «Шанге» оказались Скип Фёрлонг и Фред Болдуин, товарищи по эскадрилье в Мирамаре, и мы крепко сдружились. Мы разделяли опасности службы на авианосце, мы пили пылающие коктейли и наводили шорох в портах назначения от Токио до Сингапура и в других излюбленных местах Седьмого флота.

Одной из причиной моей столь высокой уверенности в себе было то, что некоторых из нас учил, как на самом деле надо летать, сам Зик Кормиер. Не просто как пилотировать самолет, а как нести наши могучие «скайхоки» в воздухе и разрисовывать небеса яркими картинами фигур высшего пилотажа.

Зик был назначен руководителем авиагруппы на «Шанге» после службы командиром легендарной флотской пилотажной группы «Синие ангелы». Внешне этот красивый итальянский мачо выглядел так, будто сошел с рекламного плаката. Он хотел большего, чем просто выполнять тренировочные полеты, а потому собрал троих «цыплят», которые не могли себе представить ничего лучше, чем летать с Зиком, и создал группу «Ангелы-альбиносы». Зик был ведущим, я шел с одной стороны, Болди с другой, а Дик Вебер, который получил прозвище Призрак, потому что был бледный и тощий, замыкал строй. Зик научил нас вычурным движениям, и вскоре мы демонстрировали полет тесным строем по всей Азии. Поначалу флоту это понравилось, но в конечном итоге нам приказали сменить имя, чтобы нас не путали с «Синими ангелами». После этого мы проводили пилотаж под флагом нашей эскадрильи «стингеров», и запросов на выступления было больше, чем мы могли выполнить.

Летать за крылом Зика оказалось легко, потому что он был одним из самых аккуратных пилотов, когда-либо рожденных на свет. Никаких резких бросков, ни одного лишнего рывка, все гладко как зеркало, и когда я пристраивался за его крылом, я даже не знал, лечу ли я вверх ногами или правым бортом к земле. Если бы он воткнулся в воду, выходя из мертвой петли, мы все сделали бы то же самое все тем же четким строем. Он мог провести нас через игольное ушко – и иногда делал это, выпуская цветные дымы и заставляя зрителей спрашивать себя, действительно ли мы так хороши, или же просто безумны.