Последний человек на Луне

Барбара была из Техаса, и я думал, что она привычна к такой погоде, но, добравшись до дома ее матери, который охлаждал только старый неэффективный вентилятор, гоняя по кругу горячий воздух, я обнаружил, что жена страдает не меньше меня. Видение нашего милого дома в Монтерее плавало среди жары как мираж, и я подумал, что не пройти отбор в астронавты и избавиться от необходимости жить здесь было бы не так уж плохо.

Мы удрали из Техаса со всех ног и поехали в Чикаго, чтобы показать моим родителям новую внучку, а затем в Калифорнию, и вновь под безжалостным солнцем. В Айове температура поднялась до +38°C. Все, что мы могли сделать, это опустить до предела стекла, ехать как можно быстрее и молиться, чтобы достигнуть прохладного укрытия Скалистых гор прежде, чем мы вплавимся в асфальт где-нибудь среди кукурузных полей Небраски.

Через некоторое время мне в Монтерей пришло письмо из NASA с приглашением прилететь в Хьюстон на собеседование, и я узнал, что первоначальный список из нескольких сотен кандидатов сократился более чем наполовину. Слегка удивленный тем, что все еще остаюсь в забеге, я отправился в путь в стиле секретного агента, что сегодня кажется чертовски наивным.

Чтобы пресса не вышла на след тех, кто может стать кандидатами в астронавты, Дик, Рон, Боб и я вылетели из Сан-Франциско разными самолетами, в гражданской одежде и под вымышленными именами, изображая, что не знаем друг друга. Какие-то странные люди встретили нас в Хьюстоне в обстановке максимальной секретности и привезли в частные апартаменты в отеле Rice, где каждый из нас зарегистрировался под именем Макс Пек – так звали генерального директора отеля. Разумеется, войдя в бар отеля, я узнал друзей, которые уже сидели за выпивкой, и легко было догадаться, что некоторые другие стройные молодые люди с короткой стрижкой вокруг – каждый из них официально был Максом Пеком – тоже из летной среды. Слегка секретно, да.

Мне всё это напомнило первые дни в Мирамаре, когда у меня уже были «крылышки» пилота, но я еще не садился на авианосец. Меня занимал вопрос о том, каков послужной список других кандидатов. Что я вообще делаю в этой группе? Дик Гордон, например, был значительно более важной птицей, чем просто студент Военно-морского университета. Известный летчик-испытатель, он уже был в значительной степени завязан на космическую программу и совсем недавно участвовал в отборе, но не прошел во вторую группу астронавтов. В Новую Девятку попал его сосед по «Рейнджеру» Пит Конрад, а его инструктором в Школе летчиков-испытателей ВМС был сам Алан Шепард. Когда же Дик выиграл заветный приз Бендикса за рекордный трансконтинентальный перелет – 2 часа и 47 минут – поздравительную телеграмму прислал ему тот пилот, рекорд которого он побил, а именно – полковник Морской пехоты Джон Гленн.

Среди нынешних кандидатов были и другие летчики, обладавшие рекордами высоты и скорости; летчики-испытатели с великолепным послужным списком – к примеру, Майк Коллинз, тоже не прошедший в предыдущие наборы, а также парни типа Базза Олдрина, который имел докторскую степень Массачусетского технологического института по теории сближения в космосе. Что же касается летчиков ВВС, то большая их часть прошла через «волшебную школу астронавтов» на авиабазе Эдвардс, возглавляемую Чаком Йегером. В этой группе пилотов легко было почувствовать себя лишним. Что я мог сказать в свою защиту – что участвовал в двух боевых походах в Тихий океан и теперь учусь в Монтерее? Я полагал, что шансов у меня очень немного.

Они засыпали нас еще одной тучей бумаг, которые теперь включали вопросы по космическим полетам и орбитальной механике. Я мало что знал по этим темам, но на каждый вопрос отвечал коротким сочинением. Если им хотелось понять, как кандидат работает в новой для себя ситуации, то они должны были оценить меня высоко, потому что на самом деле я многого не знал вообще.