Последний человек на Луне

Болди, Скипу и другим моим товарищам по эскадрилье предстояло попасть в самое пекло, но они совершенно не беспокоились о том, что им может достаться. Наоборот, они боялись, что вся заваруха не продлится достаточно долго, чтобы они успели побомбить противника. Нескольких хороших ударов со стороны американской авиации по Северному Вьетнаму должно было хватить. Потом Болди и Скип рассказывали, на какие ухищрения шли пилоты, чтобы получить назначение в первые группы штурмовиков – они боялись, что если эти боевые вылеты достанутся другим, то к моменту, когда они должны будут вступить в бой, «стрелялка» уже закончится. Они ошибались. Вьетнам начал поглощать американские самолеты и их пилотов, как губка, впитывающая воду.

В августе 1964 года мы с Барбарой проехали по Нассау-Бей до Кейп-Багамас-Лейн, повернули направо на Барбуда-Лейн возле местного яхт-клуба и остановились у построенного для нас дома, небольшого бунгало из коричневого камня, который представлялся нам кусочком рая. С годами мы разбили на склоне перед улицей лужайку, построили гараж справа за деревом, залили бетоном террасу и добавили стойку для барбекю. Бассейн в форме почки, бар, шесть сосен вдоль дорожки и несколько клумб придали нам ощущение, будто мы живем как кинозвезды. Впрочем, весь поселок рос и процветал. Легкий деревянный штакетник отделял наш дом от соседнего дома Роджера и Марты Чаффи. У всех были дети, которым предстояло вырасти и вместе пойти в государственную школу.

Наша жизнь казалась нам сладкой и защищенной, но эта иллюзия безопасности и изолированности разбилась вдребезги около 11 часов утра одним теплым октябрьским днем[45]

.

Тед Фриман, один из самых незаметных членов нашей группы, совершал обычный полет с соседней авиабазы Эллингтон на T-38 – самолете, с которым он был более чем знаком. На самом деле Тед был летчиком-испытателем во время создания T-38, знал в нем каждую кнопку и каждый прибор и мог бы лететь с закрытыми глазами. Он заходил на посадку, как обычно, и в этот момент гусь столкнулся с фонарем кабины, разбил его, и куски тяжелого плексигласа засосало в двигатели. Самолет шел все ниже и ниже, Тед пытался взять его под контроль. В конце концов он сдался и катапультировался, но его парашюту уже не хватило времени, чтобы раскрыться должным образом. Самолет разбился, а Тед погиб – первым из американских астронавтов, но не последним.

Смерть друга опечалила всех участников программы. Мы всегда понимали, что на пути к Луне кому-то предстоит погибнуть, но чтобы тебя убила птица практически рядом с твоим домом? Нам ничего не оставалось делать, как отдать почести Теду, которого похоронили на Арлингтонском кладбище, и вернуться к работе.

А ее у нас было много, потому что трагедия Фримана оказалась не единственным черным днем в октябре 1964 года. Русские снова сделали нас – в то время как мы старались подготовить к испытательному полету второй беспилотный «Джемини», они каким-то образом запихнули троих космонавтов в одно из своих космических пушечных ядер и забросили на орбиту. Советский план отправить в космос сразу троих подвергался критике внутри собственной программы, особенно со стороны одного из ведущих инженеров, которого беспокоила потенциальная опасность. Его молчание было куплено назначением в состав экипажа. Инженер, который официально заявлял, что так лететь нельзя, с готовностью отправился в полет[46]

.

В действительности «Восход» оказался не более чем еще одним советским рекламным трюком, потому что он не дал ничего для решения сложных проблем встречи и стыковки, которые были необходимы для путешествия на Луну. И, хотя мы этого еще не знали, советское руководство находилось в раздрае, так что полет «Восхода» мог быть последним громким достижением во внутрикремлевской борьбе. За месяц до того, как Джонсон победил Голдуотера и сохранил за собой Белый дом, наш старый заклятый враг Хрущёв был свергнут[47].

И Кеннеди, и Хрущёв с энтузиазмом поддерживали космические программы своих стран. LBJ быстро дал понять, что привержен цели Кеннеди отправить человека на Луну, но вскоре мы в космической программе начали замечать, что его интерес смещается в сторону Вьетнама и дорогостоящих программ создания Великого общества. Нас интересовало, сохранят ли новые советские лидеры ту же приверженность к космосу, какая была у Хрущёва. Оказалось – сохранят.

Настал новый, 1965 год, и в середине января мы наконец смогли отправить «Джемини-2» в успешный испытательный полет, который продолжался всего 18 минут. Я вновь работал за стойкой с табличкой «Баки». Моя часть закончилась в момент, когда выгорело все топливо ракеты-носителя, и я мог просто сидеть и смотреть, как работают настоящие профессионалы Центра управления полетом. Зал слегка гудел, подобно машине, и был наполнен уверенностью в том, что люди в нем могут справиться с любой проблемой.