Последний читатель

В фойе появилась причудливая процессия. Во главе её вальяжно шествовал сам Серафим Гальский в сопровождении литературных рабов, скованных бутафорской цепью. Гальский был тучен, надменен и неизменно пьян. Первый из идущих за ним рабов нёс опахало из цветных страусовых перьев, двое других натужно волокли тяжёлое кресло, вспыхивающее стразами и позолотой. Чуть поотстав, семенил ещё один невольник пера, неся перед собой кожаный кофр с очередным шедевром. Артель Серафима Гальского выдавала на-гора до сотни романов в год. В последнее время Серафим замахнулся на эпопею в ста сорока томах и теперь всякий раз являлся в клуб с творческим недельным отчётом.

Увидев идущего к конференц-залу Никодима Северова, процессия остановилась. Гальский почтительно склонил свою массивную голову, а его рабы пали на колени, с грохотом опустив кресло. Никодиму претила излишняя театральность происходящего, но он благосклонно кивнул и, проходя, легонько стукнул набалдашником трости по плешивой голове Гальского. Литератор зарделся от такого знака внимания. Рабы завистливо переглянулись, так и не решаясь подняться с колен.

В конференц-зале было не протолкнуться. Гостевые места располагались амфитеатром и уходили уступами вверх. В переднем ряду помпезно восседали богатые писатели, возле которых прямо на полу, в проходах располагались их секретари и невольники. Второй и третий ряды ряды были заполнены весьма пёстрой публикой. Это были писатели со средним достатком. Они не содержали рабов и не всегда имели возможность оплатить даже посредственного читателя. Многие из них, отчаявшись писать в стол, шли в добровольное рабство к таким, как Гальский. На последних шести рядах бурлила галёрка. Здесь собралась литературная чернь. Такие оплачивали читателя вскладчину, жребием выбирая для него тот или иной текст.

Среди обитателей галёрки особо выделялась группа писателей-минималов. В своих посконных одеждах они походили на стаю серых ворон. Минималы практиковали крайнюю скупость в литературных средствах, ограничивая объём романа до нескольких страниц, а порою, и строк, повышая тем самым ценность каждого оставленного слова. Сегодня они смаковали слово «отнюдь», поместив его на громадной пластиковой растяжке.

Когда Никодим появился в зале, писатели повскакивали со своих мест, возбуждённо шепча друг другу: «Северов, Никодим Северов», точно в зале мог найтись некто, способный не узнать знаменитого на весь Город читателя.

Никодим неторопливо взошёл на подиум, где возвышалось читательское кресло, похожее на трон. Возле него маячила тощая фигура распорядителя в алой долгополой ливрее, и двое охранников с каменными отрешёнными лицами. Никодим сел в кресло, поставив на колени кофр с фолиантом.

— Чего изволите, Никодим Серафимович, — осведомился распорядитель с нижайшим поклоном.

— Глинтвейн и сигару. Непременно, кубинскую. — бросил Никодим.

Распорядитель исчез исполнять прихоть читателя с быстротой багдадского джина.

Никодим Северов не любил сигар, но курение в зале было читательской привилегией и нельзя было разочаровать публику. Подняв трость, он призвал зал к порядку и мгновенно воцарилась кладбищенская тишина.

— Друзья мои, — проникновенно начал свою речь Никодим. — Дорогие мои писатели!

Его голос, усиленный множеством потайных динамиков, разнёсся по залу.

— Возрадуйтесь, — продолжил читатель. — На вашем творческом небосклоне загорелась ещё одна звёздочка. И имя ей — Евлампий Блаженный. Прошу ваших аплодисментов.

Никодим отыскал глазами Блаженного, сидящего в четвёртом ряду и благосклонно кивнул ему. Автор зарделся от удовольствия и, поднялся с места, кланяясь на все стороны. Раздались редкие, похожие на пощёчины, аплодисменты. Товарищи по перу с ненавистью и завистью смотрели на Блаженного и Никодиму было ясно, что после творческого вечера тому непременно устроят «тёмную».

— Роман «Смертельная пуля» — это новое и свежее слово в набившем оскомину классическом детективном жанре. — Продолжил Никодим, когда прекратились шлепки аплодисментов. — Чего стоит тот факт, что убийца появляется лишь в финале произведения и им оказывается вовсе не человек!

Никодим сделал театральную паузу, глядя в притихший зал. Евлампий Блаженный торжествовал. Сегодняшний вечер был явным триумфом автора над собратьями по перу. Никодим сказал о романе ещё не мало тёплых и бодрых слов, превознося стиль автора, его глубокое проникновение в материал. Особо он коснулся образа главного героя, быка Диего, подчеркнув сложность и неординарность его натуры. Закончив свой спич, Никодим пригласил автора на подиум, чтобы торжественно вернуть роман, на обложке которого поставил размашистый витиеватый автограф.