Последний день

– Мне просто кажется…

– Я же просил. Не говори под руку.

В этот момент диван зацепился ножкой за стойку перил и застрял. Я этого, в отличие от Лауры, не заметил.

– Да что такое! Почему он дальше не идет?

– Даже не знаю… – ответила она, рассматривая свои ногти.

Я отпустил диван, он даже не скатывался. Я начал осматривать его и заметил, как ножка застряла меж стоек. Обошел, чтобы было удобней поправить.

– Ты же видела. Почему сразу не сказала?

– Я хотела сказать: мне кажется, он застрянет, но ты попросил не говорить под руку, – ответила она, не отрываясь от ногтей.

Я, понимая, что она права, просто фыркнул и продолжил поправлять диван.

– Вот и все! – сообщил я, сопроводив это пинком по дивану.

И он, к моему ужасу, покатился вниз, стерев подчистую все мои старания. Мы стояли и просто смотрели, как Энди отпрыгивает в сторону, диван ломает перила и с грохотом останавливается внизу.

– Хозяину это не понравится… – промолвила Лаура.

– Ты думаешь, что наше пребывание здесь его уже не взбесило бы?

– Слушай, я все хотела предложить: может, его веревками потянуть?

– А ты не могла предложить это прежде, чем меня этим диваном тут чуть не придавило?

– Не хотела говорить под руку…

Я недовольно повертел головой и отвел взгляд от нее к дивану. Мы привязали диван и другим концом обогнули веревкой верхнюю балясину.

– Ну и как ты хочешь это сделать? – спросил я.

– Берем конец веревки… – начала она комментировать свои действия.

– Берем тяжелый предмет… – подошла к тумбочке.

– Мне кажется… – возразил я.

– Не говори под руку, – показательно выбросила она палец вверх.

Я недоверчиво начал улыбаться и наблюдать за экспериментом.

– Привязываем… – привязала веревку к тумбочке, подняла над перилами.

– И отпускаем!

Тумбочка полетела вниз и через секунду застряла на уровне длины веревки. Она маятником начала носится по комнате на одном уровне. В этот момент мимо проходил умиротворенный Энди, только что поевший и облизывавшийся. Когда он оказался в центре комнаты, тумбочка с грохотом разбила вазу, и балясина, на которой была обмотана веревка, надломилась. Тумбочка с грохотом разбилась об пол.

Энди испуганно повернулся к нам, а Лаура виновато посмотрела на него. Бедняга, ускоряя шаг, побыстрее ушел. Точнее убежал.

– Прости! – крикнула она ему вслед.

– Ой, хозяину это не понравится, – процитировал я ее.

– Почему не сработало?

– Тумбочка весом не вышла, чтобы диван поднять.

– А сразу предупредить не мог?

Я, спускаясь вниз, ответил:

– Не хотел под руку говорить.

Она фыркнула, понимая, что на этот раз прав я.

Потом мы поднимали диван совместными усилиями. Мы все-таки привязали его. Обмотали середину веревки за перила наверху. Сами встали на первом этаже и просто тянули веревку вниз. Подпрыгнули, потянули. Энди эта игра очень понравилась, поэтому он нам усердно помогал. В итоге у нас получилось.

– Надо бы убрать за собой, – сказал я, показав на осколки вазы и обломок балясины.

– Боишься, что хозяин поругает? Зачем нам на это время тратить? Расслабься! – высказала Лаура и провела ладонью по воздуху, как по гладкой поверхности.

– Да, ты права, нет времени. Нам нужно в Лос-Анджелес!

Лауру это высказывание не обрадовало, но она быстро скрыла свое расстройство. А может, мне это показалось.

Мы пошли есть. На ужин мы приготовили макароны с сыром и ветчиной из индейки. Я даже не заметил, как мы смеялись, разговаривали и подкармливали Энди. Ему тоже сделали порцию, но для него этого оказалось мало.

Вдруг я ощутил то же, что испытывал еще тогда, когда мы с ней были не разлей вода в школе. Я не мог сдерживать эмоции. Смех и улыбка. Я смотрел на нее и не мог сдержаться. До этого я пытался не смотреть на нее, чтобы не улыбаться. Зачем? Сам не знаю. Но когда мы разговорились, это было что-то. Я в первый раз был так рад, с тех пор как переехал из Лос-Анджелеса.

– Ты смеешься! Я смогла!

– Ладно, признаю, сейчас – да! – сказал я, не сдерживая улыбки. На этот раз настоящей.

– И что же тебя развеселило?

– Наверное, то же, что и в детстве.

– И что же? – спросила она, сложив руки перед собой, наклонила голову, показывая, что она внимательно слушает.

Три секунды молчания, во время которых я размышлял, что ответить.

– Ты.

Лаура смутилась, но не от неожиданности, а от оправданного ожидания: она хотела услышать именно это. По-видимому, она не знала, что ответить. Молчание затянулось, и я добавил, показав на ее локон:

– И то, что у тебя до сих пор есть привычка макать волосы в еду.

Не испортило ли это момент? Поняла ли Лаура, что именно она заставила меня улыбнуться, а не кетчуп на локоне?

Мы посмеялись, она вытерла волосы, не особо заморачиваясь насчет этого, и продолжила смотреть тем же радостным взглядом, отводя глаза в смущении. Я увидел, что и она поняла: про кетчуп было сказано только для того, чтобы стереть молчание. Третья пауза продлилась недолго, нам помог с этим Энди.

– Р-р, гав!

– Ладно, пошли спать, – предложил я.

– Надо еще помыть посуду, – ответила она, включив воду.

– Ты же говоришь – не парься.

– А завтракать будешь из грязной посуды?

– Боишься, что хозяин поругает? – с ухмылкой спросил я, подойдя к раковине.