Последний день Славена. Том 2

– Я посмотрел собак. Они мне понравились. Как их перевозили сюда?

– Это смирные собаки. Мы везли их, как их доставили нам руяне – в больших клетках из гибкого тальника. Простую деревянную клетку они могут просто разломать. Собаки эти очень сильные. Железная клетка собак только лишку разозлит своим холодом, к тому же они могут повредить о прутья зубы. А клетка из тальника – гибкая и прочная. Конечно, следует хорошенько смотреть за собаками. Они могут перекусить тальник, и вырваться. Но они по характеру достаточно мирные, если их не злить и не обижать. Я сам выгуливал их на простой цепи сразу всех. Слушаются команду, и не сильно тянут. Сразу бегут на обычный свист. Собака – это не пардус. Она уже множество веков живет с человеком. А дозволь спросить, княже, ты куда-то собрался отвозить этих собак?

– Да. Я хочу принести их в дар королю франков Карлу Каролингу.

– Это будет достойный подарок. Хотя мне лично собак отдавать жалко.

– Это будет достойный подарок. А ты займись как можно быстрее клетками для собак.

– Когда, княже, собираешься ехать?

– Сегодня. Как только собаки будут готовы. Клетки на чем везли?

– Специально сделали длинный воз, чтобы все вместе поместились. Собаки большие, и клетки им требуются соответствующие. Воз и сейчас стоит в твоем дворе. Загрузить его снова будет не сложно. Меня с собой возьмешь, княже?

– Нет. Ты занимайся пока своими делами. Я позже приглашу короля на охоту с пардусами. Он с такой охотой не знаком. Думаю, ему понравится. Постарайся подыскать нам достойную дичь. Самых крупных вепрей в моем лесу…

Глава восемнадцатая

Велибора бегом спустилась на первый этаж, споткнувшись на лестнице, и едва не упав, что в ее положении было бы очень опасно. Поговаривали, что князь Буривой родился, когда его мать спускалась по лестнице, и, родившись, сразу упал на степени. Но Велибора не хотела так рожать. Более того, она хотела рожать в Славене, в своих покоях, а не в этом диком и далеком краю, в крепости, где трудно будет найти настоящую повивальную бабку.

Но она удержалась на ногах, все же больно ударившись животом о перила. И едва сознание не потеряла. Но возникшая в голове княжны мысль о том, что Вадимир, может быть, жив, может быть, просто ранен, и Военег поторопился, сообщив о его смерти, вела молодую женщину, придавала ей сил, заставляла сцепить зубы так, что они, казалось, вот-вот крошиться начнут – лишь бы все вернулось. Это было бы возвращением к мечтам, их осуществлению, и отвергало бы подступивший уже момент потери всего, чего она желала.

Но потеря, видимо, отступить не пожелала. Велибора понимала, что при возвращении княжича Вадимира живым, внизу была бы хоть какая-то радость, оживление в лицах дворовых людей и воев, несмотря на смерть Буривоя. Пусть и умер Буривой, но люди не почувствовали бы себя осиротелыми, если бы вернулся младший княжич. Хотя они и не знали еще, что не суждено, как сказала Бисения, и старшему брату воротиться. Однако еще с лестницы Велибора увидела, что лица людей совершенно поглощены горем. И она не думала, что это горе вызвано смертью Буривоя и его сына. Самый сильный шум поднялся уже после того, как все узнали о главном. А сейчас на первом этаже словно пожар прошел – люди стояли растерянные и потерянные, и никто не говорил ясно и громко. И даже всегда суровый воевода Военег опустил в горе голову.

Велибора остановилась на нижней широкой ступеньке. Как раз Военег поднял на нее глаза.

– Еще что-то случилось, – спросила княжна, заметив среди людей одетого человека, видимо, только недавно вошедшего с улицы. Человек выглядел усталым и лицо имел сильно красное то ли от морозного ветра, то ли от возбуждения.

– Варяги сожгли Славен… – сообщил Военег. – Теперь наши дома здесь.

– И княжеский терем… – начала было Велибора узнавать подробности.

– Все подчистую сожгли…

Мир в сумрачной, плохо освещенной комнате начал вдруг резко темнеть, а ступенька под ногами княжны куда-то в сторону поехала, не вперед или назад, а вообще прочь от лестницы. И она опять потеряла сознание.

* * *