Последний день СССР. Свидетельство очевидца. Воспоминания помощника президента Советского Союза

Горбачев надеялся, что хотя в Ново-Огареве были представлены только девять республик из тех, что составляли в недавнем прошлом союзное государство, ему удастся вернуть хотя бы трех из шести «беглецов» (без прибалтийских республик). Для этого были основания, поскольку новая структура, предоставляя ее членам возможность пользоваться всеми преимуществами принадлежности к общему государству, начиная от субсидий из центрального бюджета, не должна была ограничить те сферы суверенитета, которыми они дорожили, и в частности возможность сохранения местных клановых структур и свободного распоряжения своими природными ресурсами.

На этих условиях они были готовы делегировать центру управление такими сложными и дорогостоящими сферами деятельности, как оборона и внешняя политика, сохранив для него те символы Союза, которые были важны для Горбачева: имя, флаг, герб, Конституцию и, конечно, президента. Такое разделение ролей устраивало восьмерых из девяти лидеров, собравшихся в Ново-Огареве, кроме девятого, считавшего себя первым, – Ельцина.

Со времени переезда советского правительства, возглавляемого Лениным, из Петрограда в Москву в 1918 году у России осталась только одна столица и, соответственно, единственный Кремль, который надо было как-то поделить. Практически сразу после своего избрания на пост президента России Ельцин начал проявлять признаки нетерпения. Его стремление подчеркнуть свою новую роль усиливалось тем фактом, что, в отличие от Горбачева, избранного Президентом СССР Верховным Советом, он сам получил мандат из рук российского народа.

Признаки этого нетерпения проявлялись по-разному. Одним из первых предложений, сделанных Ельциным Горбачеву, было организовать на Красной площади военный парад, чтобы отметить его избрание. Горбачев предложение отклонил, но Ельцин нашел способ отомстить, добившись принятия российским парламентом решения прекратить автоматическое перечисление в союзный бюджет налогов, собираемых на территории России.

Другим поводом показать всей стране и миру свой равный союзному президенту статус национального лидера стал приезд в конце июля в Москву американского президента Джорджа Буша. Игнорируя все нормы дипломатического протокола, Ельцин предложил, чтобы приглашения на все официальные мероприятия визита – приемы и другие – были подписаны им совместно с Горбачевым, давая понять, что Буша принимают оба политика. (Примечательно, что, в отличие от бланков приглашений, тексты важнейших соглашений по ядерному разоружению, которые должны были подписывать советский и американский президенты, его не интересовали.)

Явно недовольный тем, что и это его предложение было отвергнуто, Ельцин нашел другой способ доказать свой президентский статус. Во время официального приема в Кремле в честь Буша, организованного от имени Президента СССР, ко всеобщему удивлению, он попросил мэра Москвы Лужкова сопроводить к столу свою жену, а сам, взяв под руку Барбару Буш, провел ее в зал приемов.

Эти выходки, казалось, не производили особенного впечатления на Горбачева, который лишь воспользовался ими, чтобы в беседах с Бушем попытаться объяснить ему всю сложность своей задачи не только по примирению интересов разных республик, составляющих советскую вселенную, но и учету личных амбиций их лидеров.

Во время одного из разговоров с Маргарет Тэтчер Горбачев вспоминал знаменитую фразу генерала де Голля, сетовавшего на то, что ему сложно управлять страной, «в которой существует более ста сортов сыра». «Можете себе представить, госпожа премьер-министр, – сказал он Тэтчер, – уровень моих проблем, когда мне приходится иметь дело со страной, где больше ста национальностей». «Тем более когда в этой стране нет сыра», – прошептал соседу подслушавший этот разговор советник Горбачева…

Роковой август

В начале августа, несмотря на то что с начала 1991 года волны страстей, кризисов и конфликтов продолжали бушевать по всей стране, проглянула надежда на возможность политического урегулирования. У Горбачева были основания рассчитывать на достижение «исторического компромисса» между основными соперничающими силами и на то, что страна сможет пройти испытание перестройкой, избежав столкновения радикалов из противостоящих лагерей, не рухнув в гражданскую войну и не скатившись к развалу на местные уезды.

Конечно, экономический кризис продолжал углубляться, и надежды Горбачева на новый план Маршалла со стороны западных партнеров, о котором он вел разговор с лидерами «Большой семерки» в Лондоне в июле, не оправдались. Вместе с тем, казалось, всем было понятно, что преодолевать этот кризис проще вместе, чем порознь, соревнуясь друг с другом.

Очередной тактический триумф притупил бдительность Горбачева и привел к тому, что он проигнорировал тревожные сигналы, начавшие поступать к нему с разных сторон. Один из них со ссылкой на свои источники в окружении Крючкова передал ему А. Н. Яковлев.