Последний день СССР. Свидетельство очевидца. Воспоминания помощника президента Советского Союза

Однако уже на первых заседаниях Ново-Огаревского процесса стало ясно, что Ельцин не даст его подписать до выборов президента РСФСР, назначенных на 12 июня. Другое условие, выдвинутое Ельциным, — перекройка всего высшего эшелона государственной власти, начиная с роспуска общесоюзного Верховного Совета, то есть того самого парламента, который должен был ратифицировать предложенный проект договора, и объявление новых президентских выборов. Было очевидно, что соперничество между двумя головами российского орла будет продолжаться и что «9+1» — просто временное перемирие…

«Персональное дело коммуниста Горбачева»

Республиканские лидеры сочли выгодным для себя поддержать союзного президента еще и потому, что он был в сложной ситуации внутри собственной партии: на следующий день после встречи в Ново-Огареве ему предстояло уже в роли генсека выдержать атаки консервативно настроенного большинства участников пленума ЦК КПСС.

К весне 1991 года консервативная часть ЦК пошла в бой против своего генсека с открытым забралом, поскольку партия, как и Верховный Совет, оказались отстранены от участия в Ново-Огаревском процессе. Особое негодование партийных секретарей вызывал тот факт, что ценой за подписание ново-огаревского заявления республиканскими вождями стало исключение из будущего названия союзного государства, вопреки формулировке, одобренной на референдуме, слова «социалистических», замененного на «суверенных» для сохранения одной из трех букв «с» в названии.

По мнению секретаря ЦК и члена Политбюро А. С. Дзасохова, апрельский пленум 1991 года оказался самым скандальным за все годы перестройки. По словам Горбачева, пленум фактически был превращен в «судилище над перестройкой». Члены ЦК устроили настоящую «психическую атаку» на генсека, а выступления некоторых ораторов выглядели как обсуждение «персонального дела коммуниста Горбачева».

Когда нападки со стороны членов ЦК, обвинявших его кто в развале страны, кто в предательстве дела социализма, кто в том, что он «бросает на растерзание контрреволюции» наших союзников в странах Восточной Европы, слились в общий хор, генсек не выдержал и прервал оратора: «Я думаю, уже подошло время, что я должен все сказать. Хватит». В. А. Ивашко, заместитель генсека, обратился к залу с предложением устроить перерыв «примерно на час, полтора», но был остановлен Горбачевым. «У меня короткое выступление, — сказал он, — вы успеете и на перерыв, и пообедать. Я думаю, что нам надо обсудить ситуацию, как она складывается в партии. Практически 70 %, если не больше, выступивших здесь заявили о том, что сегодня положение такое, что уровень и авторитет Генерального секретаря ЦК КПСС упал до нуля и в таком состоянии оставлять во главе партии человека, сегодня не пользующегося доверием партийной массы, как вы говорите здесь, нельзя. Это просто преступно. Поэтому я предлагаю прекратить прения и решить вопрос о Генеральном секретаре ЦК КПСС, поскольку все сводится к этому. Для меня интересы партии, интересы нашего дела великого революционного обновления не менее дороги, чем некоторым, появившимся в последние две недели на политической арене. Я не готов больше возглавлять 6 или 7 партий, которые сегодня собрались в этом зале. Хватит. Подаю в отставку».

Горбачев собрал свои бумаги и вышел из зала. Группа его приверженцев, возглавленных Аркадием Вольским, подали в президиум записку с заявлением, что, если пленум примет отставку генсека, они выйдут из состава ЦК. С Горбачевым вместе готово было выйти из ЦК около трети его членов. Назревал раскол.

И тут выяснилось, что привыкшие к комфорту существования в статусе монопольной партии, защищенной государством и Конституцией, партийные бонзы испугались остаться без прикрытия президента лицом к лицу с обществом, с нетерпением стремившимся от них избавиться. После растерянной паузы они сформировали депутацию к Горбачеву с просьбой вернуться. Отставку пленум не принял, а сам Горбачев не настаивал (о чем впоследствии сожалел), поскольку рассчитывал, что на внеочередном съезде в ноябре партия сама разделится на консерваторов и реформистов. Таков был его «плавный» сценарий перехода от однопартийной к многопартийной системе.

Последнее препятствие к выработке текста нового договора было на время снято, хотя все его противники — от обреченного на роспуск союзного парламента до партийной номенклатуры — не смирились с поражением и готовились дать «предавшему» их Горбачеву последний бой.

…После успешного завершения финального заседания в Ново-Огареве «тройка» главных соавторов исторического соглашения — Горбачев, Ельцин и Назарбаев — расположились на террасе особняка, чтобы наметить основные практические шаги, которые предстояло сделать после подписания Союзного договора на первых этапах существования нового государства.