Последний день СССР. Свидетельство очевидца. Воспоминания помощника президента Советского Союза

Подобное политическое шоу, выглядевшее как мини-путч, должно было насторожить Горбачева и заставить его принять решительные меры против мятежников, однако он предпочел не драматизировать ситуацию, ограничившись выступлением в Верховном Совете два дня спустя, когда пожурил паникеров и поставил на место своего премьер-министра.

Позже стало известно, что Крючков вербовал сторонников для будущего путча не только среди депутатов собственного парламента. Как мне рассказал Дмитрий Саймс, сопровождавший бывшего американского президента Никсона в поездке по взбаламученной Москве в апреле 1991 года, Никсон совершил ритуальный обход главных политических актеров — Горбачева и Ельцина, — побывал в Верховном Совете, не забыв ни правых, ни левых радикалов.

На следующий день после ничем не запомнившегося визита вежливости к председателю КГБ Крючкову, к большому удивлению Никсона, в резиденцию, где он находился, прибыл порученец от Крючкова. В явно согласованных с шефом формулировках он передал ветерану американской политики совет Крючкова: «Не зацикливаться на нынешних находящихся на авансцене фигурах — Горбачеве и Ельцине, — от которых „страна устала“, а присмотреться к новым лицам, выступавшим на вторых ролях, в частности в Верховном Совете, например к его председателю Лукьянову».

В тот момент, говорит Саймс, мы не придали этому совету должного значения, хотя, вернувшись в Вашингтон, упомянули произошедшее в нашем отчете. Только задним числом, после августовских событий все поняли, что уже тогда — неслыханная вещь! — получили от самого шефа КГБ и главного организатора будущего путча беспрецедентную целенаправленную «утечку», предупреждавшую американцев о заговоре «здоровых сил» против генсека и законного президента страны.

По правилам не только советских, но и любых других спецслужб, ответственные за такую «утечку» стратегической информации должны были рассматриваться как предатели. Инициатора нынешней от кары должно было спасти только то, что он сам определял, кто в данный момент был «врагом» или «агентом» и что есть предательство.

Возвращаясь в разговоре со мной к событиям 1991 года, Крючков в сердцах воскликнул: «Самым главным провалом КГБ я считаю то, что мы проглядели Горбачева». Но, если Крючков проглядел в своем прямом начальнике, назначившем его на эту должность, то ли «врага народа», то ли вражеского «агента влияния», то партийные сотоварищи Горбачева, в частности Лигачев, сокрушались, что не увидели в нем вовремя «социал-демократа». По меркам партийной инквизиции приверженность идеологической ереси была еще худшим преступлением.

После того как радикалы устами Ельцина потребовали запрета на деятельность партийных организаций на предприятиях, правая оппозиция опубликовала в «Советской России» коллективное «Слово к народу» с призывом к «патриотам» отобрать власть у «безответственных политиков и парламентариев».

К началу лета 1991 года Горбачев оказался в фактической изоляции под атаками своих политических противников слева и справа и с добавившимся к этому противостоянию двух лагерей социальным кризисом. Центристская политика себя исчерпала, прохода между Сциллой и Харибдой, несмотря на все тактическое мастерство Горбачева, больше не существовало. Надо было выбирать лагерь, с которым двигаться дальше.

«Есть такая партия!» Какая?

После полученного согласия участников Ново-Огаревского процесса не только с концепцией, но и текстом нового Союзного договора у Горбачева, видимо, сложилось иллюзорное представление о том, что самые сложные проблемы решены, сохранение единого государства гарантировано и можно уже не опасаться новых ожесточенных столкновений между радикалами, верховодившими в обоих лагерях.

Однако то, что он воспринимал как уход туч с горизонта, на самом деле являлось лишь паузой в неразрешимом столкновении двух принципиально различных концепций будущего государства. Эту передышку каждый из лагерей рассчитывал использовать для перегруппировки сил.

В ожидании президентских выборов в России, намеченных на 12 июня, Ельцин даже пошел на смягчение своей оппозиции центру и лично отправился в Кузбасс, чтобы призвать шахтеров закончить забастовку. Лидер противоположного лагеря, председатель Верховного Совета Анатолий Лукьянов, вовлеченный Горбачевым в работу над проектом Союзного договора, дал согласие участвовать в церемонии его подписания 20 августа.

Оставалось разрешить проблему компартии — в новом федеральном или конфедеральном союзе она должна была неизбежно утратить роль «цемента», которую играла в течение всех лет советской власти, скрепляя всю государственную конструкцию. Горбачев надеялся подтолкнуть ее еще дальше к демократическому обновлению в сторону социал-демократии.